Самурейцы. Книга 1. Геройские герои

Огромный белый зал освещался множеством светильников, развешанных на стенах. Было прохладно, чувствовался лёгкий сквозняк. В абсолютной тишине вдруг раздалось смачное раскатистое «а-а-апчхи!», и чей-то тихий голос пробормотал что-то похожее на «буттьтездрвы». Эхо, в испуге заметавшееся под высокими сводами, наконец-то успокоилось и снова задремало. Через несколько минут глаза Ивана привыкли к необычному освещению, и тут он заметил в самом конце зала некое шевеление. Ваня решил подойти поближе. Он несколько раз оглянулся на спасительный дверной проём, который маячил где-то вдалеке за его спиной. Прирождённая осторожность стучалась в каждую клеточку Ваниной трепещущей души и истошно вопила: «Драпай, парень, сматывайся, давай дёру, уноси ноги, навостри лыжи» и что-то там ещё. Но не менее прирождённое любопытство нашёптывало на левое ушко: «Подкрадись на цыпочках и подгляди одним глазком, чего это там творится и кто это там так здорово чихает». А ещё была фамильная гордость. Никогда Иван сын Ерёмы из рода Коростелева не испугается того, чего и девица не забоится. Здесь надо дать некоторое пояснение, что под «девицей» Иван подразумевал Алёну, тем самым совершая некоторую тактическую оплошность. Тем не менее, мальчик нашёл в себе силы после недолгих раздумий двинуться в ту сторону, которая его так заинтересовала. Осторожно приблизившись, он присел на корточки в одну из стенных ниш и начал наблюдать за хозяевами странного зала. За большим столом сидели двое. Учитель и Ученик. Почему это именно так, Иван не знал. Он лишь принял их за того, кто учит, и того, кто учится. Двое сидели молча, склонившись над массивным раскрытым фолиантом. Мальчик до этого момента никогда не видел книг. Но тут он был уверен, что перед ним именно книга. В княжестве все записи велись на пергаментных свитках или деревянных дощечках, натёртых воском. Иван разумел буквицу и численницу, но писать и считать на навощённой доске при помощи заострённой палочки ему приходилось нечасто. А про то, что на свете существуют книги, Иван знал лишь из рассказов своего учителя. Старый Дрок так и не доучил своего единственного ученика. Несчастный был обвинён в Тайных сборах, попал к пепельникам и сгинул бесследно. Было это четыре лета назад, и уже тогда в Иване напрочь засела неодолимая тяга к учению. Он хотел  знать всё. Как устроен мир, чем питается засадник болотный*, почему Алёна не смогла вылечить маму, когда отец наконец-то вернётся из своих бесконечных торговых походов. Мальчик стремился к заветным знаниям, как головастик, у которого вчера прорезались лапки, стремится в водоём поглубже, как бабочка, перелетающая с цветка на цветок в поиске нектара стремится найти такой бутон, который даст ей вкуснейший напиток на всём белом свете. Когда Иван так стремился к знаниям, он забыл об одном: бабочка, летящая на пламя, обжигает свои прекрасные крылышки и падает с небес на землю. Для него тот роковой случай на Киким-болоте как раз и стал таким… пламенным.

Иван сидел в неудобной позе, ноги его затекли, спина от холодного мрамора окоченела, но он и не думал хоть как-то улучшить своё положение. Он совершенно перестал бояться этих двоих, и понял, что они его не видят, или не хотят видеть. Просто он слушал их голоса, впитывал в себя новизну ощущений, вбирал всё услышанное и увиденное до последней капли. На каком языке общались Учитель и Ученик, Иван не знал, да ему и неважно это было. Самым важным, самым главным было то, что Иван получал Знание. Теперь он знал, что этот простуженный, хлюпающий носом старик в просторных белых одеждах и мерлушковых онучах на босу ногу пишет Книгу. А его хмурый, темнокожий, в чёрном плотном одеянии Ученик помогает ему писать. Хотя слово «писать» тут звучит как-то неверно. Правильно будет сказать, что они плетут Книгу. Каждая страничка тут соткана, сплетена, собрана, сделана из великого множества волосков. Один волосок – одна Жизнь, одна Судьба, одна Доля или Бездолье. Вот так вот. Иван не знал, сколько времени он просидел, но вдруг что-то случилось. Белый старик взял из протянутых ладоней своего тёмного ученика несколько волосков и принялся их рассматривать. Это было три волоса. Длинный русый, похоже, из девичьей косы, потемнее с рыжинкой, завивающийся непослушным колечком, в точности такой, как у самого Ивана, и опаловый жёсткий звериный, будто выпавший с чьего-то пушистого брюха. Иван потянулся вперёд повнимательнее посмотреть, что же будет делать старик. Потянулся и… проснулся. Теперь он точно знал, что у Самура Вседержителя есть одно очень важное Дело – он пишет Книгу. Вернее, плетёт, или вяжет, ну, в общем, что-то в этом роде.

***