Самурейцы. Книга 1. Геройские герои

Алёна зашла в незапертую избу, из сеней прошла в горницу. Оглянулась. В доме чувствовался достаток. На тёмных бревенчатых стенах висели богатые медвежьи и волчьи шкуры. Клыкастые морды и когтистые лапы убиенных лесных жителей сурово раскинулись во все стороны света. На притолке над входной дверью уютно уселось белое чучело птицы-филина. В Алёниных родных местах филины и совы всегда считались священными птицами, а уж белые и подавно. Но больно далеко они сейчас находились от дома, чтобы можно было судить о хозяевах по своим обычаям. В другой раз девушка постаралась бы и через порог не переступать там, где человек так безжалостно выставлял на обозрение чёрные творения рук своих. Ладно бы волки и медведи (отец Алёны и Ивана сам был знатным охотником и не раз в одиночку выходил на хозяина леса), но так ведь то – медведь. Мудрая сова или священный филин  – безобидные создания. Они не чета грозному властелину Самуровых лесов, опаснее которого разве что только рысичи* будут.

Иван и Алёна до хрипоты могли спорить о существовании Рысьего племени. Иван утверждал, что нет на земле того, кого никто никогда не видел. Алёна же пыталась переубедить его в обратном. Мол, вон Сим про страшных пустынных змеюк рассказывает, а видеть-то их тоже никто не видел. По крайней мере, из ныне живущих. На что Иван резонно замечал, что от пустынных змееголовов хотя бы кости остались. Алёна же не сдавалась и не менее авторитетно отвечала: «Кости у смертных тварей бывают, а рысичи бессмертны!». Сим в этих спорах не участвовал, но слушать Алёнины байки про Рысье племя любил.

Размышления Алёны были прерваны тонким протяжным стоном. Девушка вздрогнула, скинула заплечный мешок у печи и прошла в левый закут, отгороженный от горницы нарядной домотканиной с вышитыми весёлыми петухами по низу.

Картина, представшая перед её взором, была ужасающа. На низком топчанчике, устеленным роскошным куньим укрывалом, лежал бесформенный куль, замотанный в многочисленные тряпки. И по всему видать, куль этот умирал. Около несчастного дитяти на коленях стояли двое: огромный мужичина с лихим рыжим чубом и крупными конопушками на видневшейся из свободного ворота рубахи крепкой шее и хрупкая тонкокостная женщина с красивым надломленным лицом и растрёпанной косой. Мать и отец не видели незваную гостью. Их взоры были прикованы к лицу самого дорогого для них на всём белом свете существа. Существо слабо шевельнулось на своей жаркой постели и  опять издало тонкий жалобный скулёж. Сердце Алёны не выдержало, и она громким приказным тоном велела:

– Шли бы вы оба отсюдова. Чуть мальца не сгубили, – и тише добавила, – ёлкин пень вам в зад.

Когда Алёна вошла в дом, Иван приказал Симу затихариться в овине, а сам отправился к колодцу. Напившись холоднющей водицы и наполнив на всякий случай фляги, мальчик присел передохнуть в тенёчке раскидистой черёмухи, росшей у колодца. За несколько минут сидения под сладко пахнущими ветками он уже знал всё что надо.

В доме Арефы-кожемяки третью седмицу жила беда. Оленёк – единственный сын Арефы и жены его Малены кончался в этот миг в страшных муках. Только эту новость и обсуждали сейчас кумушки у колодца:

– Эхма, бабоньки, – горестно вздыхала полногрудая бабища в ярко-красном охабне с воротом, отороченном белкой, изрядно потрёпанной молью.– И за что этакая напасть на Арефов род? Ведь Малена-то, посчитай, четверых деточек друг за дружкою схоронила. И до года не доживали, кровинушки.

В ответ на её причитания чернобровая молодица, увешанная мелкожемчужными бусами в несколько рядов, и в платке, повязанном широченными концами надо лбом, громким шёпотом сообщала товаркам:

– Уж больно светел у них мальчонка-то получился. Знамо дело, что такие детки надолго туточки не остаются. Самуру Вседержителю нужны шибче, чем родным отцу с матерью.

На эту народную мудрость ни у одной женщины не нашлось возражения. Все они лишь в такт дружно закивали головами.

Ваня возвращался к избе Арефы и на чём свет держится проклинал глупых баб. Если слушать эти бредни, то получается, будто для страдающего мальчишки белую лодью* надо стругать и тут же на погребальный костёр тащить. И про Вседержителя эти нарумяненные и насурмлённые гусыни ничего не понимают. Он не нуждается в таких, как Оленёк. Будто бы делать Самуру нечего, как всячески морить хороших мальчишек. У него есть дела и поважнее. Ивану про эти дела кое-что было известно. По крайней мере, про одно важное дело точно.

Дело Первое (первый сон Ивана)