Самые близкие

— А хочешь, ко мне домой съездим? Хотя бы на вечер? — предлагаю я.

— Не знаю… — неуверенно отзывается она. — Я завтра уточню у врача.

— Зачем завтра? Я сам сейчас все узнаю. — Отпускаю Яну и иду к двери.

Не представляю, кому может нравиться в больнице. Столько времени в них провел, что тошнит уже от этих стен. И роддом не исключение.

Врача я нахожу сразу и после непродолжительного разговора получаю разрешение забирать Яну по вечерам. Под ответственность дежурной медсестры. Уточняю у нее на всякий случай, какие процедуры Яне назначены. Та сообщает, что ничего кроме уколов, и напоминает, что физические нагрузки, в том числе работа по дому, из-за кесарева и шва пока нежелательны. Но мыть полы я никого не собираюсь заставлять.

Возвращаюсь в палату, натянув угрюмую гримасу.

— Отказали? — печально хмыкает Яна. — Что я и говорила. Могли бы хоть погулять отпускать.

Расплываюсь в широкой улыбке. Не могу я долго «держать лицо».

— Собирайся. Сейчас вызову такси. Сегодня поспим на нашем удобном диване.

— Что? — Яна резко встает с кровати и тут же морщится. Хватается за низ живота. — Разрешили? Правда?

— Да. Каждый вечер могу тебя теперь увозить. Поедешь?

— К тебе домой?

— Ты бы хотела к своим?

Она кусает губу, долго смотрит на меня, потом краснеет.

— Только чур ты не пытаешься меня соблазнить. Мне нельзя и...

— Я помню. — Обнимаю ее и нежно целую в губы. — Пальцем к тебе не прикоснусь. Но целовать и обнимать буду много.

Еще какое-то время молча разглядываем друг друга. Яна сама ко мне тянется и целует, после чего предлагает сходить к Алине.

Мы поднимаемся в отделение патологии. Дочь спит. Наблюдая за Яной у кувеза, я думаю о том, что с Алиной на руках она будет идеально смотреться. Самое лучшее, что я мог сделать в своей жизни, — это не выиграть кучу кубков, а дать волю чувствам. С той, что заставляет сердце бешено стучать.

Вроде предохранялись и беременность была маловероятна, но все же случилась, и теперь у нас есть общая дочь. Обещаю себе впредь всегда использовать защиту, пока Яна не попросит еще об одном ребенке. Если, конечно, попросит, потому что сейчас мы оба переживаем сильнейший стресс, и я не уверен, что эти дни быстро забудутся.

Она поворачивается ко мне:

— Поехали. Можешь вызывать такси.

Мы возвращаемся в палату. Пока Яна собирает вещи, я продолжаю за ней наблюдать. Затем мы идем к медсестре — сообщить, что уезжаем. Не считаю это необходимостью, но Яна настаивает.

Всю дорогу она жмется ближе, словно чего-то боится, а я не решаюсь спросить, чего именно. Мне просто хорошо от ее присутствия и не хочется, чтобы наступало завтра.

Поздним вечером мы переступаем порог моей квартиры. Яна не торопится проходить внутрь, застывает в прихожей. Заглядывает в комнату и, заметив через открытую дверь охапку тюльпанов, улыбается. Сегодня же закажу свежих.

Она скидывает обувь и идет к вазе. Трогает пальцем раскрывшиеся бутоны, потом неспешно осматривает гостиную и детскую.

— Вроде и радоваться нужно, а все равно не могу...

— Почему?

— Потому что наша дочь жива, а твой сын умер. И еще… Долго думала, говорить об этом или нет, и решила, что не буду молчать. Хочу, чтобы ты знал. Врач предположил, что у меня была многоплодная беременность и Бусинка изначально была не одна...

Грудь словно кипятком ошпаривают.

— Знаю, что причиняю тебе боль, но мне тоже больно. Особенно когда вижу мальчика в своих снах. Он приходит очень часто, и у него такие же глаза, как у Бусинки. Ты ведь в курсе, что Янису иногда тоже снятся дети, которых они с Алёной потеряли? Вот и я вижу нашего сына. Почти каждую ночь...

Я судорожно тяну в себя кислород и медленно моргаю.

Слышал немного от Яниса о его снах и странных особенностях. Но волнует сейчас другое. Какова вероятность, что у Алины будут такие же? Можно ли уберечь ее от этого?

Обнимаю Яну, поглаживая ее дрожащие плечи.

— Но вообще... — тихо произносит она, — сегодня впервые за долгое время стало спокойнее на душе. Знаю, что впереди ждут сложности, слезы, переживания, но после разговора с врачом, после того, что между мной и тобой происходит, появилась легкость. И это такое классное чувство. Я уже и забыла, как прекрасно с ним жить. Так страшно, что опять все станет плохо...

Словно мысли мои озвучивает. Я и сам сегодня будто впервые груз вины и переживаний сбросил, когда вернулся в палату и понял, что Яна плачет вовсе не из-за наших косяков с Эриком, а из-за того, что дочери стало лучше. Это ли не счастье?! Самое настоящее чудо!

— Всегда ты был мне небезразличен, Андрей. А теперь так и вовсе… Как заноза в сердце. Столько раз пыталась вытащить, но безуспешно. Придется, наверное, с этим жить до конца дней...

Я подбит ее словами. Неотрывно смотрю в красивое лицо, а потом сгребаю Яну в охапку и несу в гостиную, на диван. Что я там говорил? Что не трону ее? Еще как трону. Близости между нами, конечно, не будет, но и из объятий до утра не выпущу.

31 глава