Самые скандальные треугольники русской истории

А партии требовалось прославлять Первую конную армию, которая сделалась одним из главных советских романтических мифов так же, как и ее усатый командир Семен Буденный. И вдруг первый ее описатель изображает боевые будни красных конников как жестокий мир профессиональных солдат, для которых убийство необходимое и обычное дело. Он не рисует словом лихие атаки и сражения с поляками, но описывает грабеж местного населения, допросы пленных. Он даже нигде не называет своих героев красными кавалеристами или буденновцами, а именует их исконно — казаки.

В коммунистическом мифе о Первой конной ее бойцы обычно предстают неизвестно откуда взявшимися умело сражающимися рабочими и крестьянами. Нет, ее составили принявшие сторону большевиков исключительно донские и кубанские казаки, с детства обученные воевать.

Рассказы Бабеля, резко приземлявшие уже сложенный миф, не могли не вызвать гнева тех, кто этот миф создавал — партийных критиков и партийного начальства. Его обвиняли в увлечении формой, из-за которой он забыл о правильном содержании, в отсутствии образов коммунистов, которые борются за переделку сознания казаков, крестьян-воинов, обвиняли, конечно, в жестокости, в чрезмерном внимании к жертвам войны среди мирного населения, особенно еврейского. Сам командующий Первой конной С. М. Буденный выступил в печати с резкой критикой «Конармии», рассказы которой назвал клеветой, небылицами и бабьими сплетнями.

Если Буденный в советском руководстве был в основном декоративной фигурой, то его друг Климент Ворошилов обладал реальной властью. Ворошилов написал на писателя-дебютанта жалобу в идеологический отдел ЦК партии. Читал и жалобы на Бабеля, и его тексты сам глава государства И. В. Сталин и как-то бросил, что Бабель писал о «вещах, которые не понимал».

И что же в результате? Хотя двадцатые годы еще не тридцатые, расстреливать писателей было еще не принято, но у власть предержащих были сотни способов заставить неугодного замолчать, перестать публиковать, испортить личную жизнь, лишить квартиры и т. п. А Бабеля преспокойно продолжают издавать. Потому что этот неоднозначный человек, ставший уже популярным, зачем-то необходим всесильной тайной службе Советского Союза ОГПУ.

Здесь интересно сравнение Бабеля с одной довольно странной фигурой из того же ведомства и его судьбой. Летом 1918 года положение Советской России было еще очень шатким. С трудом заключен мир с Германией, получена передышка для создания новой армии. И вдруг агент ЧК и член партии левых эсеров Яков Блюмкин, не таясь, в открытую убивает посла Германии в Москве графа Мирбаха. Поднимается мятеж эсеров против большевиков, погибают сотни человек. Восставшие даже берут в плен Дзержинского. В какой-то момент даже показалось, что советская власть висит на волоске. Зачинщика Блюмкина приговаривают к расстрелу, но оставляют в живых. Он делает быструю карьеру в разведке. Становится даже публично известным, дружит с Сергеем Есениным, Всеволодом Мейерхольдом, Николаем Рерихом и другими деятелями культуры. Причем нигде не скрывает, что был автором великой провокации, чуть не погубившей большевиков. Только в 1929 году в ОГПУ решают, что Блюмкин больше не нужен, и убивают.

…

После выхода цикла конармейских рассказов Бабеля не только ругают, но и хвалят те критики, которые разглядели появление оригинального и могучего таланта в русской литературе. «Бабель краток, насыщен, ясен и выразителен», «вино бабелевских рассказов действует крепко и неотразимо» (А. Лежнев). «Его новеллы остры, как спирт, и цветисты, как драгоценные камни» (Вяч. Полонский). «Он культурен, в этом его большое и выгодное преимущество перед большинством советских беллетристов, старающихся выехать на „нутре“ и богатстве жизненного материала» (А. Воронский).