Самые скандальные треугольники русской истории

Морей неведомых далеким пляжем
идет луна —
жена моя.
Моя любовница рыжеволосая.
За экипажем
крикливо тянется толпа созвездий пестрополосая.
Венчается автомобильным гаражем,
целуется газетными киосками,
а шлейфа млечный путь моргающим пажем
украшен мишурными блестками…

Два года спустя, рыжеволосая Лиля Брик, читая эти строчки, вероятно, представляла, что Маяковский как истинный поэт предвидел, предвосхитил ее появление. В этом же году поэт обратился к драматургии. Была написана и поставлена в петербургском «Луна-парке» программная трагедия «Владимир Маяковский». Декорации для нее писали совсем еще молодые художники Павел Филонов и Иосиф Школьник, а сам автор выступил режиссером и исполнителем главной роли.

С этой первой пьесой произошел забавный случай. Маяковский назвал ее почему-то «Железная дорога», хотя там лишь однажды упоминается паровоз. Действие происходит в какой-то абстракции с абстрактными персонажами, куда более отвлеченными, чем персонажи блоковского «Балаганчика». Но, подавая рукопись в цензурный комитет для разрешения к постановке, поэт забыл указать на титульном листе название, а свое имя не забыл. И цензор, решив, что так и задумано, позволил публичное представление пьесы «Владимир Маяковский». Автору это понравилось, и ничего менять он не стал. В «Я сам» он написал о представлении «просвистели до дыр». Уважаемой публике было непонятно. Маяковский и в дальнейшем как драматург остался непонятен массовому зрителю и не понят коллегами, режиссерами, властями. Хотя некоторые строчки из пьесы разошлись на цитаты: «простое, как мычание», «ищите жирных в домах-скорлупах и в бубен брюха веселье бейте».

В общем, новая творческая жизнь увлекла поэта. Поэтому неудивительно, что в феврале 1914 года Маяковский и Бурлюк были исключены из училища за публичные выступления и пропуск занятий. Владимир стал профессионалом, бедным, мало издающимся, но зато уже популярным в некоторых молодежных кругах. Вполне естественно, что его потянуло к крупному жанру, и он начал писать гораздо более программную, чем пьеса, поэму с рабочим названием «Тринадцатый апостол».

При издании цензор потребовал дать поэме другое имя и многое, что посчитал богохульством, вычеркнул. Позже Маяковский к религиозной теме почти не обращался. Зарабатывал на новом культе Ленина. Но в дореволюционный период своего творчества… Известный психологический феномен. Когда человек активно на всех углах что-то ругает, на самом деле латентно это ругаемое он почитает. Скажем, утверждает, что Бога нет, но в глубине души верит, что есть. У Маяковского этот тезис встречается почти буквально.

Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!

Но в написанном Маяковским читается даже несколько иное. Он постоянно обращается к Богу без коленопреклонений, даже запанибрата. «…наклонюсь и скажу ему на ухо: — Послушайте, господин бог!», «Бог потирает ладони ручек». И это чудесное:

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Поэма «Человек» вообще построена по модели Евангелия: рождество, житие, страсти, вознесение… Поэт не придумывает здесь ничего особенно нового, как и герои этой книги Мережковский и Блок. Его страстную душу, жаждущую общения с высшими силами, не устраивала сложившаяся система духовности, в частности — православная церковь. Понятное человеческое желание не чувствовать себя рабом Божьим, не доверять профессионалам-пастырям однажды привело к реформе католичества и появлению протестантизма. В православии этого не произошло. Что Маяковскому не нравилось. В некоторых случаях он даже отождествляет себя с Христом. Тоже понятная ересь поэта. Но как человек увлекающийся он вскоре сотворил себе надолго кумира, причем чрезвычайно грешного.

Когда началась Первая мировая война, Ленин неуклонно и последовательно желал своей родине потерпеть в ней поражение. Всегда придерживавшийся левых взглядов Маяковский поначалу был проникнут патриотизмом. И ужасом начавшейся бойни. Он разразился целым циклом стихотворений «Война объявлена», «Мама и убитый немцами вечер», «Я и Наполеон», «Вам!». Он даже отправился записываться добровольцем на фронт. Но не взяли из-за социалистического прошлого — политически не благонадежен. Тогда же он задумал поэму «Война и мир».