Самые страшные каникулы

Призрак убийцы может быть окончательно уничтожен только призрачной рукой его жертвы. Таков закон отмщения, таков закон всемирного воздаяния. Солдат должен отомстить не только за себя, но и за всех других жертв Огра. Ради этого он проснулся, ради этого восстал из могилы!

Но ведь враг может оказаться сильнее… Что, если он снова победит — и воскреснет с помощью той темной и страшной силы, которой посвятил жизнь?

Солдат знал, почему и он, и Огр пробудились именно теперь. Непримиримые противники, они вышли из могил и обрели свободу мыслей и передвижений, потому что здесь, в мире живых, вот-вот встретятся их потомки.

Их правнуки…

Нет, они не враги! Они даже не подозревают о том, что в давние времена солдат и Огр ненавидели друг друга и теперь должны сойтись в последней, смертельной схватке. Они даже не подозревают о том, что сами невольно помогут своим предкам.

Солдат еще не знал, кто он — его далекий потомок. Не знал он также, чьим предком является враг. Но он надеялся, что ощутит это при первой же встрече с тем или другим…

Пропели первые петухи. Первый знак к скорому возвращению. Нужно спешить, солдат еще ничего не успел сделать, ничего не нашел.

А вот и дом на перекрестке, о котором говорила Тереза. Сквозь ставни первого этажа пробивался свет. Наверху окна были темны. Наверное, там мирно спали дети. А где-то в старой конюшне спрятаны снадобья Огра, которые сохранили все свои страшные свойства.

Люди, которые живут здесь, даже не подозревают о них и о том, какой опасности подвергаются они сами и их дети…

Дети, Огру нужны дети!

И вдруг солдат ощутил, что враг где-то здесь, рядом.

Он в этом доме! Вон там, наверху.

Он рядом с дверью, за которой спят дети!

Солдат рванулся, пытаясь проникнуть в дом, но не смог. Птица на его плече встрепенулась, захлопала крыльями, но не смогла взлететь. Призраки в первую ночь после пробуждения от смертного сна необыкновенно слабы, им необходимо проникнуть в чужое тело, чтобы сразу набраться сил.

Его враг имел это чужое тело! Солдат сквозь стены увидел барсука с размозженной головой, вставшего в дверях спальни. Заплывшими кровью глазами он взглянул на девочку, которая встревоженно приподнялась на кровати.

Эта девочка!.. Солдат сразу узнал ее. Если бы он был жив, он отдал бы жизнь, чтобы только спасти ее! Но он был призраком, и все, что он пока мог, это качаться на месте, подобно бестелесному, безвредному туману, и птица так же беспомощно колыхалась на его плече.

Какая это была мука!

В это самое мгновение наверху в комнате вспыхнул фонарик, и девочка увидела окровавленную морду зверька. И солдат ощутил ее ужас, ее оцепенение, ее бессилие перед страшным, завораживающим зрелищем.

И вдруг какая-то сила сорвала с его плеча птицу и бросила вперед, как бросают камень.

Птица стремительно прорвалась сквозь щели в ставнях, пронеслась через всю комнату, словно неудержимый порыв ветра, и ударилась о врага.

В это мгновение Огр вновь утратил власть над телом барсука. Тот ринулся наутек, не разбирая дороги, вывалился в какое-то окно, грузно стукнулся о землю и понесся куда-то, а призрак птицы реял над ним и гнал его прочь.

Снова пропели петухи.

Солдат оглянулся.

Где то существо, которое помогло ему?

Никого…

Он не знал, что за кустом отцветшего жасмина притаилась Мирабель.

Опять она вмешалась в чужие дела! Зачем?

Может быть, потому, что это дом того самого человека, которого она спасла от оголодавшего призрака на лесной дороге? А там, наверху, спали его дети?

Его дети…

Мирабель вздохнула, незаметно выпорхнула из-за куста и, словно легкое облачко, понеслась к старому кладбищу.

До третьего крика петуха, до того, как настанет пора всем призракам возвращаться в свои могилы, еще оставалось время, но ей отчего-то не хотелось пребывать дольше в этом мире.

* * *

— Ой, — сказала Юля, — я больше не могу! У меня уже ноги подкашиваются!

— Ничего, — хладнокровно ответила Лиза. — Это с непривычки. Правда, тут здорово?

— Еще бы! — восхищенно воскликнула Юля.

— Наконец-то ты повеселела, — заметила Таня.

Сестры переглянулись и засмеялись, да и Юля улыбнулась.

После того, что случилось — или приснилось? — ночью, она никак не могла заснуть, а когда наконец задремала, то и дело вскакивала и прислушивалась к тихим шорохам, которыми был полон старый дом.

Оказывается, ночная тишина — понятие очень условное! Ворковали дикие голуби, шелестела листва; где-то вдали, а ночью казалось, что совсем близко, раздавался протяжный свист: это проносились скоростные поезда. Иногда куры в соседском курятнике всполошенно били крыльями во сне. Что-то непрестанно шелестело по углам, и Юле чудилось, будто она слышит, как пауки, эти тонконогие средневековые пауки, плетут свои сети. Но все это были мирные, нестрашные шумы, а того, чего Юля ужасно боялась — скрипа ступенек под лапами убитого барсука, — она больше не услышала.

Она совершенно не выспалась, а это никому не улучшает настроения. Но все же базарчик с красивым названием «вид-гренье» оказался лучшим средством, чтобы это настроение исправить!