Самые таинственные и невероятные истории

— Выступа, выемки, чтобы выбраться на берег; стена такая гладкая, что по ней и не вскарабкаешься.

И действительно, к высоким, крутым стенам из лавы, окружающим залив, нельзя было подступиться. Словно то были неприступные валы бастиона или берега норвежских фиордов, но еще суровее. «Бонадвентур» шел вдоль стен, чуть ли не касаясь их, но путешественники не обнаружили ни единого выступа, который помог бы им сойти на берег.

Пенкроф утешался тем, что в случае надобности можно будет миной подорвать стену; потом, решив, что в заливе делать больше нечего, направил бот к выходу из бухты и около двух часов пополудни очутился в открытом море.

— Уф! Наконец-то! — воскликнул Наб и вздохнул полной грудью.

Очевидно, нашему славному негру было не по себе в огромной акульей пасти!

От мыса Челюсть до устья реки Благодарения насчитывалось не более восьми миль. Распустив паруса, «Бонадвентур» взял курс на Гранитный дворец и поплыл, Держась на расстоянии мили от берега. Громады скал из застывшей лавы вскоре сменились живописными дюнами, где некогда чудом спасся инженер. Там сотнями водились морские птицы.

Около четырех часов пополудни бот обогнул слева островок Спасения, вошел в пролив, отделяющий островок от побережья, а в пять часов якорь «Бонадвентура» вонзился в песчаное дно устья реки Благодарения.

Трое суток колонисты не были дома. Айртон ждал их на берегу, а дядюшка Юп радостно бросился им навстречу, посапывая от удовольствия.

Итак, друзья закончили полное обследование побережья, не обнаружив ничего подозрительного. Если на острове и жило некое таинственное существо, то оно, вероятно, пряталось в чаще непроходимых и еще не исследованных лесов, на полуострове Извилистом.

Обсудив все эти вопросы, Гедеон Спилет и инженер решили, что следует указать друзьям на все те странные происшествия, которые случились на острове, особенно на последнее, самое необъяснимое.

Когда они заговорили о костре, зажженном кем-то на берегу, Сайрес Смит не мог удержаться, чтобы в двадцатый раз не переспросить журналиста:

— Да не ошиблись ли вы? Не приняли ли вы за костер сноп огня, вырвавшегося из кратера вулкана, или падающий метеор?

— Нет, Сайрес, — ответил журналист, — это был костер, зажженный человеком. Впрочем, спросите Пенкрофа и Герберта. Они тоже видели его и подтвердят мои слова.

И вот несколько дней спустя, вечером 25 апреля, когда все колонисты собрались на плато Кругозора, Сайрес Смит обратился к ним с такими словами:

— Друзья мои! Считаю своим долгом указать вам на некоторые странные явления, и мне хотелось бы знать ваше мнение о них. Эти, я бы сказал, сверхъестественные явления…

— Сверхъестественные! — воскликнул моряк, дымя трубкой. — Стало быть, наш остров можно назвать сверхъестественным?

— Нет, Пенкроф, но безусловно — таинственным, ответил инженер, — хотя, может быть, вам и удастся объяснить то, чего мы со Спилетом до сих пор не в силах понять.

— Расскажите же, в чем тут дело, мистер Сайрес, — попросил моряк.

— Так вот! Можете ли вы понять, — продолжал Сайрес, — как я, чуть было не утонув в море, очутился в четверти мили от берега, причем я понятия не имею, как добрался до пещеры.

— Вероятно, в беспамятстве… — заметил Пенкроф.

— Это немыслимо, — возразил инженер. — Далее. Можете ли вы понять, каким образом Топ разыскал ваше убежище, — ведь оно находится в пяти милях от той пещеры, где я лежал!

— Ему помог инстинкт… — сказал Герберт.

— При чем тут инстинкт? — перебил его журналист. — В ту ночь лил дождь и бушевал ветер, а Топ явился в Трущобы сухим и чистым.

— Далее, — продолжал инженер. — Можете ли вы понять, что за непостижимая сила выбросила из воды нашего пса после схватки с дюгонем?

— Нет, признаюсь, не могу, — сказал Пенкроф, — как и не могу понять, кто вспорол брюхо дюгоню, ведь рана была ножевая…

— Далее, — продолжал Сайрес Смит. — Можете ли вы, друзья, понять, каким чудом угодила дробинка в тело пекари, каким образом море выбросило, на наше счастье, ящик с необходимыми вещами, хотя мы и не обнаружили следов кораблекрушения; по чьей воле бутылка с запиской попала к нам в руки именно в тот день, когда мы впервые пустились в плавание; почему оборвался фалинь и пирога, плывя вниз по реке Благодарения, подоспела в тот миг, когда мы в ней так нуждались; как случилось, что после нашествия обезьян лестница упала из двери Гранитного дворца, и кто, наконец, автор той записки, которую Айртон, так он, по крайней мере, утверждает, никогда не писал?

Сайрес Смит, ничего не упуская, перечислил все странные происшествия, случившиеся на острове. Герберт, Пенкроф и Наб переглядывались, не зная, что ответить, ибо впервые все эти события предстали перед ними как звенья одной цепи и несказанно поразили их.

— Ей-богу, вы правы, мистер Сайрес, — воскликнул, наконец, Пенкроф, — трудно объяснить все это!

— Так вот, друзья мои, — продолжал инженер, — добавлю еще один факт, не менее странный и непонятный.

— Какой же, мистер Сайрес? — с живостью спросил Герберт.