Самые веселые завийральные истории

Москва — порт пяти морей: Каспийского, Азовского, Черного, Балтийского и Белого. Они соединяются между собой реками и каналами. Вот по этим рекам и каналам мы и промчались. И въехали на берег в нашем дворе — топливо в торпеде кончилось. Я хотела собрать букет одуванчиков, но они уже закрылись.

Мама встретила нас вопросом:

— Без приключений вы погулять не можете, да?

Папа пожал плечами:

— Какие приключения?! Костер жгли, картошку пекли…

— И верхом на торпеде катались, — продолжила мама. — Вас по телевизору по всем программам в новостях показывали. Я уши заткнула, когда вы там горланили на весь мир. Неужели так трудно запомнить мотив?! — И мама запела нежным голосом:

А я иду, шагаю по Москве,
И я пройти еще смогу
Соленый Тихий океан
И тундру, и тайгу…

— Теперь в тундру собираетесь, да, и в тайгу?

Папа успокоил ее:

— Нет, мы спать собираемся. Правда, Маша?

Я кивнула — глаза у меня слипались.

Папа, мама и восточный чародей

Мой папа витает в облаках. Так мама говорит. Да, папа летает в небе, но в облаках мы витали всего один разок.

Папа научился летать раньше, чем говорить. Однажды его мама зашла в детскую, а он парил над колыбелью. Как и почему младенец поднялся в воздух — неизвестно. Может, мокрый был, замерз… С тех пор папа летает везде где можно. И меня с собой берет. Это очень удобно. Например, если хочется на другой берег, а моста поблизости нет.

И еще мы летаем на ковре-самолете. Моя мама — восточная принцесса, и ковер ей подарил на свадьбу один восточный чародей. Папа пришил металлические колечки и повесил ковер над диваном. Этот ковер большой и страшно тяжелый, и мы им редко пользуемся. Например, когда переезжаем на дачу. Папа залезает на стремянку, снимает ковер со стены, расставляет на нем чемоданы, рюкзаки, мой велосипед, коробку с игрушками и вылетает в окно. А мы с мамой и Кешей, нашим псом, едем на такси.

«Волга» мчится, конечно, быстрее ковра-самолета, но папа всегда успевает раньше: такси кружит по городу, застревает в пробках, останавливается перед красным светофором, а он летит себе над Москвой-рекой прямо до самой дачи. А там ковер лежит все лето, и я на нем кувыркаюсь и скачу как сумасшедшая.

Мама сама колдовать не умеет, зато всегда может вызвать восточного чародея: пошепчет в ладошку — и он тут как тут. Летом дважды его вызывала. Хотела поджарить картошку, нарезала кружочками и вдруг обнаружила, что нет масла, ни сливочного, ни подсолнечного. Дело было вечером. Магазины закрыты. Пришлось вызвать чародея. Масло он принес, но кокосовое, из кокосовых орехов — сливочное и подсолнечное достать на Востоке очень трудно, даже чародею. Но картошка получилась вкусная, пальчики оближешь. Теперь жарим только на кокосовом. В другой раз чародея позвали, когда мама проспала. В одиннадцать часов должна была выступать на совещании в университете, а проснулась в десять. Она чуть до потолка не подскочила, когда посмотрела на часы. Чародей быстренько слетал на Воробьевы горы, принес оттуда университет, держа двумя пальцами за шпиль, и поставил на лугу перед дачей. Так что мама успела и меня причесать, и кофе спокойно попить, и не опоздала. После совещания ученые и студенты бросились в Москву-реку купаться. А потом чародей вернул их вместе с университетом обратно на старое место. Больше она не просыпала, хотя на работе и просили: ну проспи еще разок, так хочется искупаться.

Мама — восточная принцесса. Папа витает в облаках. А я — обыкновенная маленькая девочка. Я даже буквы еще не все знаю. И цифры путаю. И очень грущу и даже могу заболеть, когда родители уезжают надолго в Санкт-Петербург.

Однажды вечером на даче папа спросил, кем я хочу стать, когда вырасту: актрисой, археологом или доктором. Сам он в это время летал по веранде, тыкаясь в окна, как рыба в стенки аквариума.

Я сказала, что никем — просто тетенькой.

— Правильно, доченька, дзинь-дзинь…

Мама кружилась в танце, позвякивая браслетами. Она была прекрасна! На голове золотой обруч с бахромой из жемчуга, на руках и ногах браслеты из серебряных колокольчиков.

— Правильно, доченька, дзинь-дзинь, — повторила она и посмотрела на папу, сидящего на потолке вниз головой. — Пусть в нашей семье будет хоть один нормальный человек, дзинь-дзинь!

Дедушкины валенки

Недавно мне исполнилось шесть лет. Однажды папа пришел и говорит:

— Я был в соседней школе…

Мама заволновалась:

— И что?!

— Школа хорошая, со второго класса немецкий язык. Желающих поступить много, а первых классов всего два. Поэтому берут самых подготовленных, кто умеет читать, писать и считать…

— А чему их тогда будут в школе учить? — спросил дедушка и швырнул с печки валенком.

Дедушка у нас сиднем сидит на печи, отращивает бороду, стрижет ее и делает из бороды валенки. Там у него этих валенок целый склад. Время от времени он ими бросается, говорит, что это развивает глазомер. Я бросаю ему обратно.

— Машу не примут! — сказала мама и схватилась за сердце.