Самый бесполезный мутант (СИ)

Получасовые поиски дали несколько перегоревших ламп накаливания («Положи пока там, потом выкину»), вздувшийся пакет кефира («Странно, откуда он тут?»), белоснежную когда-то рубашку («Ах, вот где она, оказывается, была») и под конец - искомое.

– Надо будет как-то тут прибраться, - философски вздохнул Джимми и повёл Мину обратно к лифтовой шахте.

Внизу было жутковато и завораживающе. Интересно, в самом деле, почему раньше лифтовые кабины часто делали решетчатыми, а теперь в основном аккуратно закрытыми? Потому что людей пугает видеть лифтовую шахту и трос, на котором держится если не их жизнь, то здоровье? Ну да, человек существо мнительное. Сколько ни говори себе, что не дураки это всё придумали и всё рассчитано по весу и напряжению, всё равно страшновато.

– Странно, цепи все в порядке. Видимо, надо в шахту лезть смотреть… - Джимми отделил дубль, этот дубль взял в углу какие-то крюки и отворил дверь в шахту, оригинал тем временем потыкал в пульт - освещение там вверху сменилось на аварийное оранжевое. Мина следила за его действиями с растущим благоговением. Положим, хоть и не он это всё создавал, но он ежедневно трудится над поддержанием этого всего в работоспособном состоянии. Страшно даже подумать, что будет, если выйдет из строя лифт, или система водоснабжения, или даже автоматика ангара…

Тот Джимми, что остался внизу, вышел в соседнее помещение - Мина зачарованно тащилась следом - там повернул пару рубильников, распахнул один из шкафов в углу и принялся азартно там копаться. Собственно, для этого ему и понадобилась взятая из комнаты деталь.

– Всё, нашёл. Там лист обшивки оторвался и скребёт. Я его немного закрепил, но глобально это не ко мне, к шефу.

Дальше они зашли в бойлерную - Мина увидела те агрегаты, благодаря которым в ванной и на кухне есть горячая вода. Два огромных цилиндрических бака, которые казались бы вообще величественными, как пирамиды, если б на их боках кто-то не нарисовал злые глазки. Потом увидела генераторы - эти вообще должны восприниматься как древние императоры, потомки богов, всё-таки от них здесь зависит всё - и бойлерная, и лифт, и насосы вентиляции.

– Очень удачно, что за всем этим следишь именно ты. Одному человеку тут чисто физически не сладить. Каждый день дело найдётся, не пробой так протечка, ну или просто что-то подтянуть или смазать. Работёнка адская, наверное, зато интересная.

– Ты это серьёзно?

– Вполне. И если ты сейчас скажешь, что девочкам не должно подобное быть интересно, то я тебя стукну. Одно время я мечтала, когда вырасту, работать в шахте. Ну, не то чтоб я действительно так уж хорошо себе всё это представляла, но я считала, что это интересно.

– Вообще, конечно, шахты - место опасное…

– Мне можешь не рассказывать, мы кое-что об этом совсем недавно узнали.

Джимми вытер руки, которыми как раз что-то перекладывал в особо запылённом и захламлённом углу, и выбрался из рабочего комбинезона.

– Ладно, сейчас всё, вроде, не идеально, но штатно. Надо не забыть сказать, что пара шаровых кранов нужна… Пошли покурим, что ли.

– Не курю, - рассмеялась Мина.

– Дело хозяйское, а я вот покуриваю. Мистик говорит, что я когда-нибудь, закурив после возни с ГСМ, вспыхну, как факел, но ждать ей придётся долго, я всё-таки не настолько дурак. Ну, пива у меня здесь тоже нет, так что просто так постоишь.

– Эй, я несовершеннолетняя, между прочим.

– А я с педагогической стороны вообще плохая компания. Я ещё и матом могу научить выражаться.

– Знаешь, это я, увы, научилась уже и без тебя.

Когда они шли на свет, Мина какое-то время ещё думала, что это просто лампы дневного света, но когда солёным ветром потянуло так ясно, так несомненно, она едва не вскрикнула - они вышли к расщелине наружу, и шум волн от неожиданности оглушил. Какое же море громкое, оказывается. В гудении, жужжании, лязганье и скрежете агрегатов и механизмов столько нечеловеческой сдержанности. А море не сдерживается никогда. Оно оглушительно даже сейчас, когда почти штиль.

Джимми достал пачку «Мальборо» и опёрся спиной о прохладный - солнце сюда ещё не перебралось - камень.

– Занятно… Ты говоришь, ты тут уже месяц. А воспринимается так, словно как минимум пару лет. Ты так естественно тут воспринимаешься, как в родной стихии.

– Такой уж я человек, легко обстраиваюсь везде… Ну, по крайней мере, везде, где мне по нутру. Саймон труднее привыкал, хотя он здесь дольше, чем я. Ну, для него-то это вообще было резкой переменой в жизни, он был примерным мальчиком, учился в колледже…