Самый безумный из маршрутов

«Где она?» – сказал мужской голос. Это был доктор Гринспэн.

Мама громко постучала в дверь ванной комнаты, я вышла с горящим лицом, желая раствориться в полосе серебристого света, проникающего через окно, освещающего синий поезд на желтом коврике, над которым крутилась пыль. Мама вошла в кабинет вместе с нами.

Я сказала ей: «Пока, – я не могла поверить, что она это делает, – ты можешь идти».

Она не обратила на это внимание, села и положила свою большую сумку на линолеумный пол с бледно-синими и зелеными квадратами. Детские веселые цвета меня нервировали. «Я должна остаться и услышать, что произошло», – сказала она мне.

Я почувствовала слабость и раздражение. Я вполне обходилась без нее в пустыне и среди снегов. Но теперь, когда я наконец серьезно заболела, у нее появился шанс стать моим спасителем. Я смотрела прямо на нее.

В итоге доктор Гринспэн сказал: «Дебби уже взрослая, – он открыл дверь, которую она захлопнула за собой. – Она сможет рассказать вам позже, что я скажу». Я знала, что он помнил, какой властной она была в моем детстве, приводя меня к нему и пытаясь убедить меня, что я заболела. Это был кабинет, в котором я 41 раз получила отрицательный результат анализа на стафилококковую инфекцию.

Наконец она вышла из кабинета через открытую дверь, оставив, однако, свою большую черную кожаную сумку. Она была с нами в комнате, когда доктор передал мне халат для осмотра. Затем он тоже вышел. Я надела бумажное платье, больше напоминающее кусок ткани. Я легла на живот.

Я обнажила зад перед доктором Гринспэном. Он был моим педиатром с самого моего рождения, он всегда был приветливым и добрым. Но на этот раз он чувствовал себя неловко. Я вызывала неловкость. У меня было тело женщины. Вместе нам удалось вытолкнуть маму в приемную для двухлеток. Мы оба молчали. Он надел латексные перчатки.

Я представила себе, что он думал: «Неразумная взбалмошная девушка отправилась в путь от Мексики до Канады. Сумасшедшая мать, которая привела свою дочь к детскому врачу».

«О боже», – пробормотал он. Он склонился к моему заду, бумажное платье шуршало. Он осмотрел розовое плотное пятно. Кожа по краям была грубой и отслаивалась. Я устала, была истощена, мои ребра торчали.

Он распрямился, выбросил перчатки и потер руки. «Ты вовремя пришла», – сказал он. Он сообщил, что это была метициллинрезистентная золотистая стафилококковая инфекция, поражающая ткани. Он еще назвал ее болезнью борцов: проникнув внутрь через поры тела, она может вызвать хроническое заболевание и привести к смерти.

«У тебя был в последнее время тесный контакт с потом многих других людей? – спросил доктор Гринспэн медленно и осторожно. – Или связь с незнакомыми людьми?»

«Я никого не касалась на протяжении тысячи миль», – сказала я ему.

Казалось невероятным, что я, такая сильная, пройдя в одиночку тысячу миль, заразилась болезнью борцов. Свирепые бактерии проникали в поры с потом инфицированного человека. Это было так грязно – и так иронично: в основном инфицированные люди цепляли эти агрессивные бактерии в тюрьме.

Золотистая стафилококковая инфекция может исчезнуть, а затем вернуться. Болезнь становится хронической, и чтобы сдержать ее развитие, приходится применять невообразимую смесь антибиотиков, которые, по большому счету, убивают все внутри. После устранения симптомов, как объяснил доктор Гринспэн, болезнь продолжает жить в спящем состоянии в носовой полости.

Антибиотики, которые прописал мне врач в Вайрека, были бесполезны при этом заболевании.

Золотистый стафилококк был к ним невосприимчив. Золотистый стафилококк, как я вскоре узнаю, был невосприимчив ко многим антибиотикам.

Доктор Гринспэн сказал, что пропишет мне другие антибиотики, «очень сильные».

«Это пилюли?» – спросила я.

Он кивнул.

Я посмотрела на него. «Нет, просто…» – сказала я. Я сглотнула слюну. Во рту все пересохло. Я знала, что он не поймет мои опасения и подумает, что я совсем ребенок. Он без эмоций смотрел на меня. «Я никогда еще не глотала таблетки», – произнесла я наконец.

Я всегда раскрывала облатки, высыпала содержимое в воду и выпивала. Физиологически со мной все было нормально, но моя психика не позволяла мне проглотить даже «ТикТак». Доктор Гринспэн проверил в Интернете и сказал, что я могу их разжевывать. Это было нормально. Я чувствовала постыдное унижение – неудачница, которая ничего не добилась к 19 годам, которая обращается к детскому врачу и нуждается в помощи мамочки, которая не может просто проглотить пилюлю.

Доктор Гринспэн и мама сошлись лишь в одном: ни при каких обстоятельствах я не должна возвращаться на тропу.

«Твое путешествие закончено», – сказала мама. Она торжествовала.

«Я хочу вернуться», – сказала я.

«Тебе не следует возвращаться», – сказал доктор Гринспэн.