Самый близкий враг

– Я вас понимаю. У меня есть доказательства. Дело в том, что племянница Маркуса на следующий неделе выходит замуж, и мы были у моей ужасной свояченицы – репетировали. Есть даже фото, хотя, мне кажется, Джейми не поблагодарит меня за то, что я вам их показала. Он не любит, когда его видят в нормальных брюках. Одному богу известно, удастся ли мне впихнуть его в визитку[86]…

Мойра достает телефон, находит фото и передает мне девайс. Мельком я отмечаю про себя, насколько руки выдают ее возраст. Ее лицо гладкое от подтяжек, а вот руки – все в венах и в возрастных пятнах. Она достает из сумки салфетку, и я вижу, что сумка такая же, как у Шэрон. Только сейчас я готов поспорить, что это единственное, что есть подлинного у сидящей передо мной женщины.

– Итак, – она улыбается мне во весь рот, – теперь вы можете отпустить Джейми?

Я возвращаю ей телефон и поднимаюсь на ноги.

– Мне надо будет задать ему несколько последних вопросов. Думаю, что вы захотите при этом присутствовать. Я могу подвезти вас, или мы можем встретиться с вами в участке. После этого мальчик может быть выпущен под ваше поручительство. Так что уже сегодня вечером он может быть дома.

Миссис Нортхэм смотрит на часы – естественно, золотые.

– Сегодня вечером мы принимаем Андерсонов. Отменить это я не могу: Николас Андерсон – наш местный советник. Может быть, вы опять попросите этого социального работника помочь нам?

Как я уже сказал, Барри Мэйсон любит определенный типаж женщин.

***

Когда я наконец добираюсь до дома, Алекс уже спит. Открытая бутылочка с таблетками снотворного стоит на прикроватной тумбочке. Я механически беру ее в руки и пересчитываю таблетки. Из нас двоих Алекс всегда была сильнее. Или, по крайней мере, я всегда так думал. Помню, как мой свидетель на свадьбе сравнивал ее со скалой, и все присутствующие кивали и улыбались, отдавая должное той Алекс, которую знали. И я тоже знал ту Алекс, хотя мне и не нравится это избитое сравнение. И только в последние несколько месяцев я понял, насколько пугающе уместным оно оказалось. Потому что скалы не умеют меняться, они никогда не поддаются. И та Алекс, когда она столкнулась с непереносимым, просто превратилась в кучу обломков. Именно поэтому я пересчитываю таблетки от бессонницы. И забочусь о том, чтобы она никогда этого не заметила. Я не могу позволить ей думать, что вижу здесь какую-то связь. И не могу позволить ей думать, что вина лежит на ней. Она и так уже, и без этого, чувствует себя ответственной за произошедшее.

Спустившись вниз, я наливаю себе большой бокал мерло и приношу диск в гостиную. На коробке изображение Дейзи, Дейзи в бассейне, улыбающейся в объектив камеры. Этот диск приготовлен ее собственной мамой, и уже поэтому он должен быть абсолютно невинным. Но я могу думать только о леденящей душу сказке. И о поздравительной открытке. Пока диск загружается, я читаю записку, приложенную к нему.

Дом для престарелых «Хэйвен Вью»

Йидинг-роуд, Каршалтон

20 июля 2016 года

Уважаемая миссис Мэйсон!

Благодарю вас за ваш вклад в «сундучок воспоминаний» Сэди. Коллекционирование предметов, которые связаны с какими-то особыми воспоминаниями или вызывают мысли о давно прошедших временах, оказывается очень эффективным способом стимуляции наших пациентов с болезнью Альцгеймера и помогает им восстанавливать утерянные связи с прошлым. К сожалению, должна сообщить вам, что именно этот предмет оказался не столь эффективным, как мы все надеялись. Мы показали фильм Сэди, и вначале она почти никак не реагировала на него, но когда мы дошли до места, где показана ваша маленькая дочь, Сэди очень сильно перевозбудилась и заговорила о ком-то по имени «Джессика». Она была так расстроена, что мы решили, что фильм, к нашему большому сожалению, приносит больше вреда, чем пользы. Мне очень жаль. Я возвращаю вам диск на тот случай, если вы сможете найти ему лучшее применение.

Искренне ваша,

Моника Хэпгуд (управляющая)

Значит, Шэрон Мэйсон не сообщила врачам своей матери, что у той было две дочери, а не одна.