Самый близкий враг

Я смотрю на следы на его теле. «Скорее всего, – догадываюсь я, – это началось вскоре после того, как он выяснил, что у него нет семьи». Доктор об этом знал, а в школе что-то подозревали. Но ни один из тех, кто должен был его любить и заботиться о нем, ничего не заметил. Бедный маленький Лео… Бедный чертов Джейми… Бедные брошенные одинокие дети…

– Я знаю, что это такое, Лео, – говорю я негромко. – У меня раньше был маленький мальчик, который тоже это делал.

Я чувствую, как рядом со мной напрягается Эверетт. Она не знала. И никто не знал. Мы никому не говорили.

– Мне было очень грустно, и потребовалось много времени, прежде чем я все понял – наверное, потому, что я очень его любил и думал, что он это знает. Но теперь, когда я все понял, мне кажется, что я знаю, зачем он это делал. Боль от этого меньше, чем от всего остального, правда? И становится чуть легче. Даже если на очень короткое время.

Дерек Росс обнимает рыдающего мальчика за плечи.

– Все хорошо, Лео. Все хорошо. Мы во всем разберемся. И все исправим.

***

В коридоре меня уже ждет Шэрон. Ждет в ярости.

– Как вы смеете… – Она подходит слишком близко ко мне и наставляет на меня длинный красный ноготь. Ногти у нее тоже новые. – Как вы смеете, черт побери, втягивать меня во все это – ведь если этот глупый мальчишка и сделал что-то с Дейзи, то я об этом ничего не знала! С самого начала я слышу все эти ваши инсинуации насчет того, что я плохая мать, а теперь вы прямо говорите о том, что он убил мою дочь и я помогла ему все исправить? То есть я помогла ему скрыть преступление? Да что дает вам право… что дает вам это гребаное право…

– Миссис Мэйсон, – начинает испуганный адвокат, – я, право, не думаю…

– Если б я была на вашем месте, – шипит Шэрон, не обращая на мужчину никакого внимания и еще больше приближая свое лицо к моему, – то дважды подумала бы, прежде чем начала обвинять других людей в том, что они неправильно воспитывают своих детей! Ведь моя дочь пока просто исчезла. А ваш ребенок – мертв.

***

4 апреля 2016 года, 20:09

106 дней до исчезновения

Барж-клоуз, № 5, гостиная

Барри смотрит по телевизору американский полицейский сериал. Рядом, на столике, стоит банка пива. Неожиданно дверь распахивается, и в комнату влетает Шэрон. В одной руке у нее его кожаная куртка, а в другой – клочок бумаги.

– Это что такое, черт бы тебя побрал?!

Муж поднимает глаза, смотрит на ее руки и берет банку.

– Ах, это…

– Да. Это.

Мэйсон пожимает плечами. Его безразличие, пожалуй, немного наигранно.

– Она просто маленький ребенок, который вырезает картинки из журналов. Все они делают это в ее возрасте. Она не понимает, что это значит.

– Она не такая уж и маленькая. Ей восемь.

– Я уже сказал – все это ерунда.

– Это омерзительно – вот что это такое! – Лицо Шэрон пунцовое от ярости. – Ты можешь думать, что я жирная, но глаза у меня еще на месте. Я вижу, как ты до нее дотрагиваешься, как ты сажаешь ее на колени – а теперь еще и это…

Барри ставит на стол банку.

– Ты что, серьезно считаешь, что я не могу дотрагиваться до собственной дочери?

– Не так, как ты делаешь это сейчас.

– И что же, чтоб тебя, ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь, что. Я вижу, как она на тебя смотрит…

– Она смотрит на меня как на своего чертова отца!

– …и все эти ваши перешептывания, и ваши презрительные взгляды, которые вы бросаете на меня!

– Ушам своим не верю… И сколько еще раз мы должны обсуждать одно и то же? Никто на тебя презрительно не смотрит. Ты все это выдумываешь.

– А ты у нас «Папочка десятилетия». – В голосе Шэрон слышится сарказм.

– Я, по крайней мере, не ревную собственного ребенка.

– Да как ты смеешь!.. – Миссис Мэйсон чуть не задыхается.

– Потому что все дело именно в этом, не так ли? Все так же, как было в случае с Джессикой.

– Не смей приплетать сюда еще и ее! Там все было совсем по-другому.

– Все точно так же. Ты ведь просто не можешь быть второй, правда? Не быть все время в центре гребаного внимания. Это случилось с Джессикой, и это происходит сейчас. С твоей собственной гребаной дочерью. Ты не прекращаешь хвастаться, когда ее нет рядом, а в лицо ей никогда не говоришь ничего приятного. Ты никогда не говоришь ей, что она отлично выглядит, что она хорошенькая…

– Моя мать никогда не говорила мне, что я хорошенькая, когда я была ребенком.

– Да дело же не в этом! Если твоя мать была коровой, это не значит, что ты тоже должна ею стать.

– Дейзи и без меня уже успели достаточно испортить. Она должна понять, что в жизни мир не будет вечно вращаться вокруг нее. Она не какая-то там маленькая принцесса, несмотря на то что ты повторяешь ей это по тысячу раз в день.

Барри подходит к камину и поворачивается лицом к жене.

– Ты что, хочешь сказать, что делаешь это намеренно? Что ты делаешь это, чтобы преподать ей урок? – Он качает головой. – Иногда я сомневаюсь, что ты вообще ее любишь.

Шэрон вздергивает подбородок.