Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой

Я постоял пару минут в раздумье и, когда ни стук, ни мой тихий вопль не произвели никакого эффекта, пошел к киоску на другой стороне улицы. Я купил упаковку жвачки.

– Отель временно закрыт? – спросил я хозяина киоска, который смотрел на моргающем телевизоре военный фильм времен японского вторжения. Он, не поднимая глаз, положил мне сдачу на прилавок:

– Позвони по номеру, который ты увидишь над дверью!

Кидаю в рот жвачку со вкусом яблочного ароматизатора. По телевизору показывают, как в японском бункере взрывается граната, солдаты носятся вокруг, словно перепуганные куры. И тут я принял решение.

…Я набрел на яму. Она выглядит, как огромный кратер, уходит в землю на несколько метров. Скорее всего она появилась тогда, когда здесь выкапывали глину. К ней ведет извилистая тропинка, в нескольких местах торчат маленькие пирамидальные холмики. Вероятно, эти холмики служат для того, чтобы не размыло фундаменты телефонных столбов.

Надо бы обойти все это по дороге, но я постепенно и неуклонно погружаюсь в этот глиняный мир. Мои ботинки вязнут и оставляют за собой крошащиеся отпечатки.

Спустившись вниз, я бреду по колено в колосьях. «Фантастическое место для ночевки!» – думаю я с вдохновением, но тут вспоминаю о дождях, о потоках жидкой грязи, и мое воодушевление как-то само собой проходит. Я мягко и неслышно ступаю по этому миру, такому же тихому и глубокому, как океанская бездна. Легкий оттенок охры придает ей нечто неземное, напоминает далекую планету.

Тропинка, между тем, неуклонно приближается к стене, к противоположной стороне ямы, и что-то я не вижу там дороги наверх. Однако я продолжаю свой путь, хотя стены кратера по высоте сравнимы с домом. С очень старым домом. Местами они крошатся, местами становятся особенно косыми и растрескавшимися.

Собственно, я помню, что обещал своей семье больше не совершать таких глупостей. «Я же не дурак!» – уверял их я.

…Это было в конце лета в Бад-Нендорфе, мы сидели в гостиной на голубых диванах, купленных мамой. По стенам висели гравюры с заросшим цветами прудиком работы Клима и «Ночным кафе» Ван Гога.

Отец не мог ничего поделать с моим желанием идти пешком из Пекина домой. Под глазами у него залегли круги, он курил одну сигарету за другой. Даже мои младшие брат и сестра выглядели озабоченно. Я пытался развеять их опасения и, насколько это было возможн, приукрасить свои планы. Хотя, конечно, мои близкие в любом случае не могли ни на что повлиять.

– Я буду идти только по хорошим дорогам и ночевать в гостиницах, – по мере сил успокаивал я, – я расспросил в посольстве о дорогах на моем маршруте, и на этот раз не будет никаких сомнительных «коротких путей». Как тогда во Франции…

По лицу моего восьмилетнего братишки Руби пробежала улыбка. Ему-то нравилась история о моем легкомысленном путешествии из Парижа домой четыре года назад. Моя средняя сестра Беки нервно теребила уши нашего грифона Пака, которого тогда я прихватил с собой.

Уголки губ моего отца опускались все ниже и ниже, он все курил и курил, он уже сидел, скрытый густым облаком дыма. Я старался говорить так, чтобы мои слова звучали уверенно, оптимистично и небрежно:

– Первая часть моего пути проходит через Китай. Я хорошо там ориентируюсь. Язык для меня не проблема, а в некоторых местах, через которые проходит мой маршрут, я уже бывал раньше. Китай – это треть моего пути, здесь вообще не о чем беспокоиться. А дальше я, возможно, пойду через Венгрию и заодно навещу бабушку.

– А если ты заблудишься? – спрашивает Беки.

– Я не заблужусь! В конце концов, у меня ведь есть навигатор!

– Ну а если вдруг?

– Тогда я просто вернусь назад. Есть свои плюсы в том, что я уже так много путешествовал. Я хорошо знаю, что не стоит упрямиться и продолжать идти вперед, если ты заблудился. Я знаю, что иногда нужно вернуться, чтобы снова найти дорогу.

Я говорил и говорил, и на меня смотрели три пары недоверчивых глаз.

Знали бы они, как я сейчас стою перед огромной глиняной стеной на противоположной стороне ямы и смотрю наверх.

Стена поднимается косо вверх, она потрескалась и обросла маленькими кустами. Я берусь рукой за ветку и пробую дернуть ее. Она оказывается крепкой. Чтобы потянуть время, я делаю глоток воды и еще раз поворачиваюсь назад: мои следы хорошо видны на земле, и проще всего было бы дойти по ним до противоположной стороны ямы. Надо только идти обратно, по тропинке наверх, и, рано или поздно, я буду стоять, целый и невредимый, в том месте, которое сейчас высоко у меня над головой.

Без альпинизма, без опасности.

Я натягиваю печатки и закрепляю на запястье уцелевшую лыжную палку (вторую я где-то потерял пару дней назад). Застегнув получше куртку и карманы на «молнии», я снова хватаюсь за ветку и ставлю ногу на стену.

«А как же мои обещания?»

… – А, вот и ты, – говорит старшая сестра, открывая мне дверь, – я думала, ты уже не придешь.

– Мне бы только переночевать. Мой отель закрыт. Можно?

Она скрестила руки на груди, показывая, как ей холодно в одной прозрачной ночной рубашке, и впустила меня.

– Конечно, можно. Здесь же две кровати. – Она обвела рукой свою комнату.