Самый большой подонок

Я резко окунул голову Ксакра и на сей раз не давал ей выныривать долго, больше минуты. За это время успел просвистеть один куплет песенки «Сад осьминога» и перешёл к исполнению замысловатой инструментальной композиции «Море чудовищ». Минуты с лихвой хватило желтякам, чтобы намертво присосаться к голове не привыкшего к водным процедурам байпасовца. Шарообразная форма сгустков начала искажаться, они уплощались, растекаясь и деловито обволакивая череп нелюди. Ксакр бился, трепыхался, извивался в моих руках как огромная рыбина, но в отличие от рыбы он не хотел уйти в глубину, а мечтал выброситься на берег – как можно дальше от уреза воды.

Но было поздно сопротивляться. Подхватив Ксакра за шорты, я перевалил его в ванну как кучу прокисшего замоченного грязного белья. Он боролся до последнего, на короткий миг ему даже удалось поднять голову над поверхностью жижи, чтобы сделать такой нужный вдох. Но лицо у «купца» поневоле уже практически отсутствовало – вместо него была теперь шевелящаяся слизистая масса из растекшихся по всей голове желтяков.

Предсмертный крик Ксакра, который он пытался испустить наполовину разъеденным ртом, потряс меня. Я отступил на несколько шагов, опасаясь быть забрызганным расплескиваемым им в агонии содержимым ванны и едучей слизью беспощадных желтяков.

Голова монстра снова погрузилась в жижу, оставив после себя цепочку воздушных пузырей. Когда последний пузырь достиг поверхности и лопнул, я подскочил к ванне и до отказа вдавил в пол рифлёную педаль спуска. Вся эта чудовищная смесь, вся эта болотная жижа, всё это странное варево, состоявшее из немыслимых отбросов, пакости и нечистот, с глухим утробным ворчанием заползающего в конуру прибитого добрым молодцем злобного пса неотвратимо устремилось на слив.

С минуту я стол у опустевшей ванны, не веря, что всё завершилось. Затем подошёл к чудом удерживающемуся на обшарпанной стене осколку зеркала. Сперва оглядел свой «костюм» ниже пояса и с опаской заглянул в чудо-зеркальце.

Чесать мою потрескавшуюся тарелку частым гребнем!

Я выглядел как настоящий бродяга – обыкновенный земной нищий, бездомный, бомж, ночующий то под забором, то на свалке, то в канализационном люке – «Скупой господин Горчица» да и только!