Самый черный день (СИ)

— Если не ошибаюсь, в большинстве компьютерных игр дается несколько жизней. На сколько же жизней могут рассчитывать ваши покойники?

— Вы неправильно ставите вопрос, — снисходительно улыбнулась девушка. — Не ’’сколько’’, а ’’как часто’’. Мы позаимствовали идею из древних религий. Вера в переселение душ намного старше веры в единого Бога.

— Но почему — каменный век?

— Ну, это же естественно. Жизнь человека начинается с младенчества, а человечества — с каменного века. На самом деле виртуалка, как и реальный мир, началась с нуля, то есть с Большого Взрыва. Мы можем управлять временем виртуального мира, так что первые миллиарды лет пролетели очень быстро, а когда в результате эволюции появилась обезьяна с достаточно развитым мозгом, чтобы вместить человеческое сознание, их время синхронизировали с нашим.

— Неужели вы думаете, что ваша Сеть настолько долговечна, что позволит им развиться в цивилизованное общество?

— Этого никто не знает. На то есть ученые, они что-нибудь придумают.

Как же, придумают! А впрочем... Когда он, Адам Ласт, подарит людям реальное бессмертие, численность населения виртуального мира перестанет расти, и когда-нибудь в будущем их можно будет принять обратно. Поселить в молодые, здоровые тела с абсолютно чистыми мозгами, полученные путем клонирования или как-то еще, это уже несущественно. Не то чтобы очень привлекательная идея, что-то в ней чудится противоестественное, но сойдет в качестве оправдания всех этих виртуальных игр. Кстати, об играх...

— Джулия, мне показалось, что вы сильно разочарованы исходом сражения. Вы что, делаете ставки на победу той или другой команды?

— Ну что вы, какие ставки? Нет, на деньги мы не играем. У нас тут... что-то вроде фэн-клуба. Род Волка — как бы наша команда. Мы постоянно следим за ними, обсуждаем их жизнь, подсказываем, если надо.

— Подсказываете?!

— Вообще-то правительство этого не одобряет, но кто его теперь слушает? А для них это часто вопрос жизни и смерти — где найти богатые дичью места, или воду, если засуха. И если в роду есть шаман...

— Какой еще шаман? — спросил Адам, не имевший ни малейшего представления о верованиях народов Крайнего Севера.

— Ну, экстрасенс. У нас же есть экстрасенсы, и среди тех, кто ушел туда, их не меньше. Только они могут слышать и более или менее правильно понимать нас. Если в роду есть экстрасенс, он почти всегда становится шаманом. Ведь он разговаривает с нами, невидимыми бесплотными существами. По их понятиям — с духами предков, хотя на самом деле как раз наоборот. У нас, то есть в роду Волка, шаман не очень сильный, пока мухоморов не поест, в транс не войдет. А от мухоморов он сильно животом мучается, потому на связь выходит редко. К тому же и на подъем тяжел, что его и погубило. А ситуация сложилась критическая. В поисках дичи откочевали слишком далеко на север, уже зима на носу, и зима, по всем признакам, суровая. В теплые края до снега не успеть, надо пристанище на зиму искать. Но мы-то знали, что не найдут. Во всей округе — одна только пещера, и та занята. В общем, нам ничего не оставалось, как выгнать оттуда род Лисы. У них воинов раза в три меньше, да и те как раз на охоту собрались. Мы все шаману растолковали: где эта пещера, и как туда пройти, и что спешить надо, пока охотники не вернулись. А он — пока животом маялся, пока раскачивался, считай, два дня потеряли. А у Лисы тоже шаман есть, и посильнее нашего, ну и фанаты, само собой. Конечно, его предупредили, вот нас и встретили...

— И что же теперь будет с вашими, как их там, Волками? — спросил Адам, впрочем, без особого сочувствия. По его мнению, агрессор получил то, что заслуживал, хотя по справедливости самое суровое наказание заслужили те, кто натравливал одно племя несчастных троглодитов на другое.

— Да уж ничего хорошего. Будет большой удачей, если хотя бы половина их переживет эту зиму. А хуже всего, что за это шамана, если он не найдет способ как-то отмазаться, могут выгнать или убить, это без разницы на самом деле. Что толку быть фанатом, если не можешь помочь своим?

— Это теперь называется помочь? — не удержавшись, съязвил Адам. — Если они в самом деле люди, хотя бы только по их собственным ощущениям, как вы можете играть с ними в эти игры? Неужели вас не смущает, что и вы рано или поздно окажетесь на их месте, и уже ваши дети будут играть вашей жизнью?