Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII

Песни, что исполнялись в таких местах, были куда более смелыми, чем фарсы и двусмысленности, звучавшие в водевилях и опереттах. Певцы Монмартра рассказывали правдивые истории из жизни парижского дна. Один из самых популярных исполнителей, Аристид Брюан, чьи красный шарф и широкополую шляпу прославила афиша Тулуз-Лотрека, написанная специально для его шоу, сочинил песню о реальной уличной проститутке по имени Нини Собачья Шкура[268], «милой, доброй» девушке, которая промышляла в поисках клиентов вокруг Бастилии «с искрой любви в мышиных глазках». Другая песня Брюана начиналась плачем о том, что в Париже стало невозможно найти проститутку, которая бы не превратилась в un d'ebris

(развалину) из-за своей тяжелой работы. Осталось лишь одно райское местечко, продолжал он, это Булонский лес, где «даже королевские пташки» охотятся на «старых богатых козлов». Берти, возможно, и не оценил эту шутку.

Одной из любимых моделей Тулуз-Лотрека была танцовщица канкана Ля Гулю. Сохранилась подробная запись об ее встрече с Берти. Она была одной из очень многих девушек, которых нелегкая судьба привела на площадь Пигаль. Урожденная Луиза Вебер, она росла в предместье Парижа, где ее воспитывала старшая сестра, прачка. Юная Луиза впервые стала героиней скандала в двенадцатилетнем возрасте, когда принимала причастие, одетая в пачку и балетные туфли. В пятнадцать лет она ушла из дому и стала жить со своим парнем, солдатом. Затем перешла к богатому любовнику, имевшему дом возле Триумфальной арки. Вскоре девушка бросила его (или оказалась брошенной) и стала зарабатывать на жизнь, танцуя в кабаре, позируя художникам и фотографам, работавшим в стиле ню. Тулуз-Лотрек изобразил Ля Гулю у входа в «Мулен Руж» в платье с вырезом до пупа. Ренуар выбрал более романтичный образ для своей картины «Танец в городе», изобразив Ля Гулю в объятиях джентльмена в белых перчатках.

На фотографиях она чаще всего совсем без одежды, в одних чулках, прозрачных панталонах или – странная фантазия фетишиста – в неком подобии древнеримского шлема. Зарабатывать деньги на порнографических фотографиях было обычным делом для танцовщиц канкана, которые и по месту основной работы позировали фотографам в момент исполнения шпагата, рекламируя свою сексуальную раскрепощенность.

Танцовщицы канкана были призваны chaufferies messieurs – распалять мужчин. И Ля Гулю была мастерицей в этом деле. Как современные футболисты, она переходила от одного работодателя к другому, постоянно повышая расценки на свои услуги, и, наконец, стала самой высокооплачиваемой танцовщицей, оставаясь главной звездой «Мулен Руж» на протяжении шести лет подряд. Она получила свое прозвище (которое означает что-то вроде «обжоры») за то, что во время танца выпрыгивала в первые ряды, выхватывала у мужчин бокалы с вином и залпом их осушала. Но коньком Ля Гулю был другой трюк, приводивший в восторг ее поклонников-мужчин: взмахивая ногой прямо у них над головой, танцовщица сбивала с них шляпы. Поскольку ее наряд обычно состоял из юбки в пышных оборках, свободных панталон и чулок до колена, открывавших голые бедра, – и это в то время, когда женщинам было непозволительно показывать ничего из того, что находилось ниже талии, за исключением обуви, – нетрудно представить, какой эффект это производило на разогретых зрителей, в том числе Берти.

Берти, по-видимому, встретился с Ля Гулю в 1893 году в кафешантане «Жарден де Пари», и она тотчас доказала, что знает, как привлечь внимание мужчины, даже если он слишком статусный для того, чтобы сбивать с него шляпу на первом свидании. Как гласит история, едва завидев Берти, Ля Гулю выкрикнула с акцентом, который можно было бы назвать парижским эквивалентом самого вульгарного кокни[269]

:

– Эй, Уэльс, ты за шампанское платишь? Угостишь меня или твоей мамочке придется раскошеливаться? – Танцовщица обращалась к принцу на «ты», как если бы они были лучшими друзьями или любовниками.

Берти парировал репликой, которая стала образцом французского остроумия:

– Мадемуазель Ля Гулю, у вас лучшие ножки в Париже.

После шоу принц пригласил танцовщицу на ужин, за которым, скорее всего, последовало то, что французы живописно называют une partie de jambes en Vair (короче, в постели, a в буквальном переводе – вечеринка «ноги вверх»). Для танцовщицы канкана – то, что надо.

Примерно в это же время открылось и другое знаменитое кабаре, «Диван Жапоне» («Японский диван»), на улочке, что поднимается от площади Пигаль к Монмартру. Это был первый в истории стриптиз-клуб, и сегодня он известен по авторской афише Тулуз-Лотрека. На ней певица Джейн Авриль, вся в черном, смотрит спектакль, а белобородый денди с вожделением заглядывает ей через плечо. Лотрек создал эту афишу в 1892 году, но прежде Кабаре использовало более привычные рекламные формы – скажем, листовки с изображением мужчины в вечернем костюме с перекинутой через плечо красавицей топлес.