Самый глупый ангел

— Костюмированный бал, — до крайности серьезно изрекла Молли — так, будто и впрямь объявляла Второе Пришествие. Ну, или устами своими доносила весть от Виггота, Бога Червей.

— Нет, — сказал Тео, весь день сидевший у дальнего конца стойки: он изо всех сил старался не вмешиваться. — В костюмах люди ведут себя странно. На День всех святых я такое постоянно вижу. Для них это как лицензия на мудозвонство.

Все женщины обернулись к Тео — с такими лицами, словно он только что выжал скунса им в лимонад.

— Отличная мысль, — сказала Лена.

— Я — за, — сказала Мэвис.

— Все любят наряжаться, — сказала Молли.

— Ты — да, — сказала Мэвис.

— Ей положено. — Лена ткнула подругу локтем под ребра.

— Мне твой прошлогодний костюм понравился, — сказал Тео.

Все опять посмотрели на него.

— Ох, ну что я понимаю? — вздохнул констебль. — У меня же хромосома XY, а туда же.

— Мы с Такером на День всех святых из дому не выходили, — сказала Лена. — Крылан болел. Хоть теперь нарядимся.

— А я с осликом все равно что-нибудь сварганю, — сказала Мэвис.

— Пойду я отсюда. — Тео сполз с табурета и направился к дверям.

— Не будь таким, блядь, паломником, Тео, — крикнула ему вслед Мэвис. — Как на панно в католической церкви.

— Но его ж не инсценируют, — отозвался Тео, даже не обернувшись. И вышел вон.

— А ты не знаешь, что случилось после того, как их сфотали, — не унималась Мэвис, точно в этом наличествовал некий глубинный смысл. — Там и пастухи были, господи помилуй!

— У меня есть костюм Кендры, который я после съемок ни разу не надела, — сказала Молли. — Полный комплект лат, только… понимаете, для девочек.

— В самый раз для Рождества, — сказала Мэвис.

— Их можно украсить, — сказала Лена.

— Ага, Мэвис, на смертоносные шипы понавешаем листьев падуба и обсыплем липовым снегом. — И Молли изобразила, как у нее из предплечий весело торчат празднично разукрашенные смертоносные шипы.

— Я хочу одеться Белоснежкой, — сказала Лена. — Как вы считаете, Такер согласится на Прекрасного Принца, если я раздобуду ему костюм?

— Черта с два, — проворчала Мэвис. — Забоится, что это похерит ему образ. Межеумка, который беседует с летучей мышью.

— Твой сарказм тут никто не ценит, Мэвис.

— Ладно, костюмы — это по желанию, если хотите знать мое мнение, потому что в этом году я делаю фруктовый кексик. — Мэвис подмигнула, и ей закоротило веко. Глаз открылся вновь, лишь когда она пристукнула кулаком себе по виску. — Особый.

В бар меж тем как-то проскользнул пожилой дядька в кепоне дальнобойщика и непримечательном рабочем комбезе. Он водрузился на табурет так, что никто и не заметил, но Мэвис, распаяв глаз, увидела, что пришелец на них всех пялится.

— Тебе чего подать, щекастенький?

— Разливного плесните, — ответил чужак.

— Все в норме? — спросила Мэвис. Парняга, похоже, чутка попутанный. Не то чтобы она к такому не привыкла, ей просто не нравилось, когда люди не в себе, а ей от этого никакого навару.

— Лучше не бывает, — ответил чужак, отлипая глазом от Лениного затылка.

Уильяму Джонсону казалось, что жизнь у него волшебная. Лишь в самый первый раз (а его не повторишь, ведь правда?) ему свезло наткнуться на «суженую» так быстро. Эта совершенна, прямо идеал. Изящна, сексуальна, горда и решительна — на него такая женщина даже не глянет. Она и не глянула, нет? А эта шея… а изгиб скулы… все изысканно. Уильям сладко поежился от мысли, что ее там можно потрогать, поласкать эту красивую шею и ощутить, как под пальцами хрустят и лопаются позвонки. Мм… А потом он ею займется — как ему угодно и сколько ему угодно, с этой грязной прошмандовкой. Это будет лучшее Рождество.

Он допил пиво, оставил деньги на баре — сверху столько, чтобы чаевые не запомнились, — и вышел наружу — дожидаться у арендованного фургона, делать вид, что изучает карту, пока не выйдет его смуглая красавица. Вышла, села в старый пикап «тойота», и, когда отъехала на квартал, Уильям вырулил со стоянки и двинулся за нею по городу.

Костюмированный бал. Идеально. Где ж еще ему незаметно влиться в их общество, послушать разговоры, потом выждать миг, сграбастать приз — и все у них под самым носом? Он поистине благословен — или, может, проклят, но проклят как-то по-особенному чудесно.

…очень яркая шейка
И если ее поломать
Можно сказать, она будет… э… пылать.

— Дурацкая песня,[8] — сказал Уильям.

— По-моему, Вэл хочет китайского младенца, — сказал Гейб Фентон.

Они с Такером Кейсом и Тео Кроу пили пиво на маяке. Вторник перед Рождеством выдался раритетный, безветренный. Они установили шезлонги туда, где раньше горел путеводный огонь, и теперь наблюдали, как в бухте внизу резвится стайка дельфинов.

— На Рождество? — уточнил Такер Кейс. — По-моему, дороговат подарочек. Почем они нынче — десять, двадцать штук?

Тео презрительно глянул на него — такова была его обычная реакция на летчика до сих пор, хотя за прошедший год, поскольку все отчетливее казалось, что из города Так не уедет, Тео и Гейб постепенно приняли его в друзья.

— Вопрос таков, — сказал Тео. — Готов ли ты стать родителем?