Самый яркий свет

Объявление моего нового титула состоялось, можно сказать, даже торжественно. Император самолично распахнул двери, наградил бравого фельдфебеля, стоящего с ружьем наизготовку, царским похлопыванием по плечу и объявил, что с сего дня Болкошина Александра Платоновна, а также все ее потомки являются графами Российской Империи. Придворные дружно ахнули, чувственно восхитились милостью правителя, а Бакунина, продолжавшая вальяжно сидеть в кресле, мило улыбнулась и кивнула.

Ну да, она-то княгиня, возведенная в титул особым монаршьим жезлом. Во все доступные места.

Не люблю Екатерину, ничего не могу с собой поделать. Как запрыгнула в императорскую постель, так нос выше облаков держит.

— Теперь поговорим о Вас, графиня, продолжил генерал-прокурор. — Расскажите-ка мне, ничего ли за собой не замечали в последнее время? Странные встречи, удивительные письма?

Едва я начала говорить про встречу с Дюпре, Ростопчин остановил меня, заявив, что содержание разговора ему известно. И уверил, что расследование смерти моего отца отнюдь не завершено.

— Не Компания это, вот уверен. Плюньте на них пока, скоро этот каледонский мерзавец будет вышвырнут из страны с голым задом.

Наш поход с приставом Спиридоновым по злачным местам Сенного рынка заинтересовал графа больше, его он взял на заметку, похвалив за то, что поддерживаю знакомство со столь перспективным служащим.

А вот на рассказе про нападение у дверей парадной Федор Васильевич вспыхнул так, что Эрмитаж должен был сгореть тот час же.

— Дура! — кричал он. — Как о таком молчать можно было?! Почему сразу никого из властей не поставили в известность?!

— Так Спиридонов приезжал!

— Спиридонов твой — пристав из Управы, ему наши дела неведомы, мелок он для них! Ты должны была сразу же поставить в известность… да даже не поставить, а сама мчаться к Макарову! Будить его, поднимать с бабы, но доложить ему обстоятельства! Да ты сама что ли не понимаешь, что чуть не натворила?!

Изо рта генерал-прокурора летели брызги, каким-то неведомым образом он прямо из-за стола оказался нависающим надо мной. Я запоздало озарила его, увидела, что гнев графа искренний, и переживает он за жизнь Императора поболее чем за свою.

А потом мне стало стыдно.

Продумать то, что покушение на меня было как раз за день до моей очередной службы во дворце, было ведь легко. Получается, что злодей бьет меня ножом, даже если не до смерти, то сегодня я никак не смогла бы обнаружить ловушку, треклятый кирпич пронесся бы от стены до императорской крови, смяв ему все кости и потроха. И ведь никто бы не обратил внимание, что госпожа Болкошина не пришла Зимний в урочный час, ведь такое бывало уже.

Скучная работа, блажь дворцовой охраны.

— Теперь понимаю, — пролепетала я, но Ростопчин, как резко взорвался, так же быстро успокоился.

— Неопытны Вы, Александра Платоновна. Да и по моему ведомству надо бы трудиться усерднее, сведения получать не раз в месяц ворохом документов. Простите за грубость.

— Вы меня простите, Федор Васильевич. Не осознавала я важность своей службы, не связала. Думала на Дюпре, хотя Спиридонов объяснил, что нет смысла Компании меня жизни лишать. Ведь если бы не Серж…

— Фатов! Проверим его. Не спорьте! — пресек Ростопчин мою попытку возразить. — Тихонечко проверим, чести его не убудет. Согласен, что он тут — персона, скорее всего, случайная, счастливо для всех случайная. Но теперь по городу Вы передвигаетесь только в коляске с моими людьми. Куда бы ни поехали! Сейчас Макарова кликну, он все организует. Ему поручаю расследование покушения на Вас. И вот что. Спиридонова велю ему привлечь. Чую я, что полезно это будет.

Александр Семенович Макаров сопроводил меня вниз, где уже стояла не шибко приметная, но полноценная карета, запряженная двойкой лошадок. Кучер сидел на козлах, всем видом изображая из себя безобидного ваньку, но обмануть мог только слепую бабку. Есть такие люди, в которых сразу видишь хищника. «Слуга», открывший дверцу, оказался из той же породы — завитый куафером волчара.

— Час поздний, домой поедете, Алекснадра Платоновна?

Макаров был из «новых» дворян, причислен к первому сословию Императором в начале века. После роспуска Тайной экспедиции, к вящему удивлению, именно ее последний глава оказался назначен начальником Особого отдела Тайной полиции. Вот почти всех «экспедиторов» в лучшем случае разогнали, а голове доверили самую деликатную часть деликатного ведомства.

— Домой. Надо нервы в состояние привести. Ангелы-хранители мои — они как ночуют?

— Один в каморке швейцара, потеснит вашего.

— Нашего пока и нет, как Ваньку убили.

— Вот там и посидит. Второй в карете, будут меняться. Как их сменят, они вам товарищей сами представят. Если же увидите новых, которые Вам не знакомы, то бегите, кричите, стреляйте — это Вам приказ. И прошу Вас, графиня, без самостоятельных приключений. Свободы Вас никто не лишает, посетителей тоже, но безопасность Ваша теперь — дело государственное.