Самый хищный милый друг

Подслушанный разговор взволновал, сон как рукой сняло: любое упоминание о Вадиме заставляет меня дрожать от страха, ненависти и презрения.

Хорошо, что Кирилл сдержал слово и не раскрыл мой секрет. Не знаю, что ему это стоило, наверняка, начал грызть губы — он всегда так делает, когда психует. Думаю, у него клокотало внутри, когда он услышал, что родители заранее считают Вадима отличным парнем, только потому что его воспитал достойный человек. А вот и нет, ничего не получилось! Приемный сын Скворцова вырос гадом. Представляю, в каком шоке были бы родители Кирилла, если бы узнали, что в качестве любовной прелюдии Вадим привязывал меня к кровати и, содрогаясь от сладострастия, лупил ремнем. Нет, надеюсь, они об этом никогда не узнают.

С трудом прогнав жуткие воспоминания, я неслышно прошлась по коридору второго этажа. Не смогла вспомнить, где чья спальня, запуталась. Слишком много дверей, и почти все закрыты. Где-то спит Николай, а где-то — комната Кирилла, а еще родительская и гостевые спальни, кабинет…

За стеклянными распашными дверями находилась библиотека. Я включила настольную лампу под красивым абажуром и устроилась в огромном кресле. Подожду здесь. Мимо меня Кирилл точно не пройдет.

В углу сиял полированным боком гигантский глобус, вдоль стен тянулись шкафы из темного дерева, убегали к потолку полки с настоящими бумажными книгами. Ух ты, какой анахронизм! Лично я давно читаю все с экрана, мне это очень нравится. Но вот у людей целая библиотека. Многие корешки — с золотым тиснением, есть даже совсем старые книги, с потрепанными обложками.

Я выбралась из кресла и открыла один из шкафов, забитый кроме книг, еще и брошюрами, журналами, папками. Взгляд сразу зацепился за французский учебник русского языка — лежал в плотной стопке журналов на корешках книг. Наверное, Елена Михайловна потихоньку обучает персонал «великому и могучему», вечером за ужином я уловила, что Жерар, Клеманс и Лейла понимают по-русски.

Я не смогла вытащить учебник, поэтому потянула на себя всю увесистую стопку. И едва не получила по лбу… ложкой! Она выскользнула из одного из журналов и полетела на пол. Серебряная ложка, потемневшая, немного погнутая, с чеканкой на ручке. Ого! 1875 год! Старинная.

Но зачем использовать ее в качестве закладки?

Журнал, откуда вывалилась ложка, раскрылся в том месте, где страницы были придавлены необычной закладкой. На глянцевой бумаге остались вмятины.

«Серебряные ложки известны на Руси с конца Х века. В употребление при дворе они были введены князем Владимиром», — прочитала я начало статьи. Далее на нескольких страницах с фотографиями описывалась чеканная серебряная и золотая посуда, используемая при дворах русских бояр, царей и патриархов, упоминались различные мастера, приводились образцы чеканки.

— А, понятно!

Очевидно, мама или папа Кирилла читали статью и одновременно рассматривали ложку, сопоставляя чеканку на ней с иллюстрациями в журнале.

Я сунула находку обратно, с трудом пристроила тяжелую стопку в шкаф, а потом занялась учебником. Швейцарское издание, между прочим. Отпечатано в типографии Лозанны. Посмотрим, посмотрим, как они объясняют франкофонам русские глаголы движения.

Тут я поняла, что соскучилась по своим ученикам — Франческе, Джеймсу, Ивану. За последние несколько дней не дала ни одного урока по скайпу. Вернусь домой — буду наверстывать.

Кирилл

В половине третьего шахматный поединок, наконец, закончился со счетом 2:3 в пользу папани. Мама давно ушла спать, а отец решил сражаться до победного конца.

Кирилл старался изо всех сил, чтобы отцу удалось выйти из битвы победителем. Конечно, это было не совсем честно, но папуля ужасно расстроился, когда стало ясно, что и новую партию он вот-вот продует. И тут удача вдруг отвернулась от Кирилла, он утратил бдительность и растерял все свое шахматное мастерство.

— Что-то я устал, пап, — сказал он, рассматривая позицию на доске, и потер глаза.

— Оно и видно, — торжествуя, заявил отец. — Ты ж ферзя проморгал, горе мое луковое! Сдавайся уже, сын, хватит дергаться в конвульсиях!

— Ну уж нет!

Таким образом, Андрей Константинович отправился на ночлег настоящим шахматным триумфатором. А у Кирилла ныло внутри от жалости, он видел, как сильно изменился отец за последний год.

Катя, наверное, подумала, что хозяин дома — бурлящий гейзер. Но Кирилл знал, что папина гиперактивность и взвинченность является побочным эффектом назначенных ему препаратов, он их принимает в лошадиных дозах. Папуля всегда был энерджайзером, но не до такой степени. С другой стороны, видеть его прикованным к кровати было бы еще мучительнее.

…В библиотеке горел свет, и там Кирилл обнаружил… спящую Катю. Она отлично уместилась в кресле — свернулась калачиком и положила голову на широкий подлокотник. Длинные волосы свешивались вниз золотистым занавесом и сияли в теплом свете настольной лампы. К груди крошка прижимала какой-то французский учебник.