Самый красивый хулиган

На асфальт рядом с его лицом шлепнулась авоська с пакетиками кошачьего корма, а Зинка вдруг присела и наклонилась к нему так близко, что едва не ткнулась в него носом. И, как ни старался Ярик сфокусировать взгляд, ее лицо почему-то плыло перед глазами.

– А ну-ка смотри на меня! – потребовала соседка, обхватывая морщинистыми пальцами его подбородок. – Не спи! «Скорая» едет уже.

– Где Чипс? – прошептал он солеными от крови губами.

– Издохла твоя псина. Ты хоть не помри!

Ярик закрыл глаза, и боль наконец отступила.

Глава 34 Зинаида Степановна

Зинаида Степановна хмуро смотрела на кровь на асфальте. «Скорая» уехала еще минут пять назад, а она все стояла, прижимая руку к груди, где под ребрами болезненно сжималось сердце. И в этот раз дело было не в том, что она старая, как говорил противный усатый кардиолог, да и таблетки она пила по расписанию. Дело было в буром пятне у ее ног.

Вспомнилось, как почти тридцать лет назад она так же, как и сегодня, провожала глазами «скорую». Только тогда пятно крови было больше.

– Знала, что добром не кончишь.

Она тряхнула головой, пытаясь отогнать болезненные воспоминания, но перед глазами упорно стояло лицо сына, которому она не раз говорила эту фразу. Он тогда был чуть старше, чем Ярослав. Молодой, дурной, влюбленный до беспамятства в прошмандовку, соседку, которая и не посмотрела бы в его сторону, не свяжись он с местными бандитами.

Сначала веселый был, зарабатывал много: домой стенку новую купил, а соседке шубу. Тут-то она и обратила на него внимание. Сколько мать его ни вразумляла, все без толку. Умоляла с бандитами дел не иметь, да только не слушал он ее, все на кралю свою впечатление произвести хотел. А она и рада была по ресторанам с ним ходить да подарки принимать.

– Шваль, – зло выплюнула Зинаида.

Сколько бы ни прошло лет, а ненависть в душе не унималась. Не простила она. Ни себя, ни ее.

Скрипнув коленями, присела и подняла с асфальта авоську с кошачьим кормом. Если бы утром у нее не скакнуло давление, она бы не забыла купить Мурзику корм и не пошла бы на ночь глядя в магазин. И, может, тогда сынок Инны кончил бы, как ее собственный.

Зинаида медленно брела домой. Идти было тяжело, грудь сдавливало, а в голове звучал пронзительный вой «скорой помощи», увозившей ее сына. Столько лет прошло, а никак не могла она забыть его лицо, с кривящимися от боли окровавленными губами.

Никак не могла простить себя за то, что не ждала его в тот вечер. Просто легла спать, хотя обыкновенно всегда дожидалась, тревожно поглядывая в окно. И не спала ведь, лежала в кровати, смотрела в потолок и проклинала Инну за то, что сбила Митьку с пути.

Зинаида почувствовала, как по щекам бегут слезы. Если бы не Инна, то ни в жизнь бы не связался Митька с бандитами, не пырнули бы его прямо у подъезда. А если бы она ждала его у окна, как обычно, если бы нашла его раньше, как знать, может, и дожил бы до больницы. Может, и спасли бы.

Ни одной ночи с тех пор она не спала спокойно. В доме прочно обосновалась бессонница, а в душе горечь. Каждый раз выходя в подъезд, она слышала запах дорогих Инниных духов, и внутри все горело от злости. Она просто жила дальше, будто ничего и не случилось. Будто Митьки и не было. А потом, словно в насмешку, родила сына. Обращалась с ним, как с собачонкой, бросала постоянно, а Зинаида только больше ее ненавидела за то, что ее сынок жив, а ее Митя нет. И глядя на чумазого беспризорника ничего, кроме злости, не испытывала.

– Прости, Господи, прости грешную.

Впервые в жизни пекло внутри не от злости, а от стыда. Он горячей волной проходил по телу, сжимая все внутри. Душил. Когда Ярослав лежал на окровавленном асфальте, впервые она увидела не Инниного выродка, а человека.

– Прости, Господи, прости, – беззвучно шептала Зинаида, медленно приближаясь к подъезду.

За то, что не уберегла Митю.

За то, что на миг подумала, что так Инниному сынку и надо.

За то, что столько лет взращивала в себе ненависть старательнее, чем цветы на клумбе.

Зинаида остановилась у подъезда и посмотрела на куст шиповника. Тогда стоял конец мая, шиповник был в цвету. Митя, падая, разбил голову о ступеньку. Его нашел сосед, покойный ныне, Петрович, возвращавшийся со смены.

А должна была она.

Злая ирония судьбы – своего мальчика она так и не спасла, но спасла Инниного. Быть может, это ее шанс на искупление?

– Прости, Господи.

За то, что она этому не рада.

Зинаида Степановна снова посмотрела на шиповник и вспомнила, как недавно орала на Ярослава за кучку, которую его псина навалила под ее кустом. А потом вспомнила, как он спросил про свою шавку, которую Зинаида терпеть не могла. Вечно рыла ее клумбы, срала, где ни попадя, и тявкала в подъезде так, что Мурзик весь ощеривался.

Стыд толкнул Зинаиду, и она пошла домой за лопатой, решив, что зароет псину под ее любимым кустом, не оставлять же валяться вот так. В который раз за вечер помянув Господа, Зинаида положила на тумбу в прихожей авоську с кошачьей едой, взяла садовые перчатки и лопатку, которой подкапывала цветы.