Самый красивый хулиган

Настя благодарно улыбнулась, радуясь возможности отвлечься от тяжелых мыслей. В конце концов, она просто физически не могла больше ни плакать, ни продолжать думать о том, что Ярослав, весь побитый и перебинтованный, лежит в больнице. Что пока она веселилась с мамой и Эриком в Москве, его могли забить до смерти.

Почему-то из головы не уходила мысль, что, если бы она не уехала, ничего бы не случилось. Куда его вообще понесло ночью?

– Прекрати, – потребовал Эрик, пристально глядя на сестру. – О чем бы ты сейчас ни думала, просто прекрати.

– Эрик, я не…

– Настя, с Ярославом все хорошо. Да, побили, да, трещины в ребрах, но все могло…

– Если еще раз скажешь, что могло быть и хуже, я тебя тресну! – возмутилась Настя.

Посмотрев на Чипса, который, прихрамывая, топтался на клумбе, она снова едва не разрыдалась. Когда они пришли к Ярославу в больницу, он первым делом стал каяться Ане, что не доглядел за псом, просил прощения. Его глаза влажно блестели, а голос дрожал, когда он просил не хоронить пса, пока его не выпустят из больницы. Когда Аня сказала ему, что Чипс жив, он выдохнул с таким облегчением, что Настя начала плакать, представив, каково ему было все это время думать, что Чипс…

Она крепко-крепко сжимала руку с содранными до крови костяшками и все плакала-плакала-плакала, и никакие увещевания Эрика, Ярика и Ани на нее не действовали.

– Настеныш, ну ты чего, – Эрик привлек сестру к себе. – Все хорошо, все живы и даже относительно здоровы. Ярослава завтра выпишут. Ну ты чего?

Настя не знала, как объяснить брату, да и самой себе раздрай, в котором она пребывала с того самого момента, как Аня рассказала, что случилось. Ей никогда еще не было настолько страшно за кого-то. Во-первых, ее не оставляла мысль, что, не вмешайся Зинаида Степановна, все могло бы закончиться гораздо хуже, а еще она без конца думала о том, что виноват во всем этом Юра. И Аня думала так же.

Ярослав с Эриком отказались даже слушать их, потому что были уверены, что Кабанов на такое бы не пошел. А если бы и пошел, то, значит, крыша у него протекла окончательно, и своими силами с ним не справиться. А еще наверняка опасались, что Настя или Аня что-то сделают. Настя бы как минимум поговорила с Юрой, а как максимум вызвонила бы Тимура, чтобы приехал и мокрого места от гаденыша не оставил, а еще лучше дернул бы за ниточки и пришил ему какое-нибудь обвинение. Анька в свою очередь хотела поговорить с отцом, чтобы тот прижал Кабанова, но Ярослав и Эрик в один голос запретили им что-либо предпринимать. И, как будто этого мало, Ярослав взял с них обеих обещание, что они в это не полезут.

– Я не могу просто так это оставить, – сказала наконец Настя. – Мне надоело быть беспомощной и бесполезной…

– И когда это ты такой была? – фыркнул Эрик. – По-моему, тебе как раз‐таки пора сложить меч и щит и предоставить Ярославу самому во всем разобраться. То, что ты его любишь, не значит, что ты должна укутать его в вату, посадить в коробочку и спрятать ото всех. Этого не нужно. Просто будь рядом и поддерживай его, даже если… нет, особенно если тебе кажется, что он без тебя не справится. Этот точно справится. Натянет свои парадные спортивки и все разрулит, а ты побудь ради разнообразия прекрасной Беатриче, а не отважным рыцарем.

– Какая из меня Беатриче? – отмахнулась Настя, краснея от слов брата про любовь.

– Такая же, как из Ярослава рыцарь, – хмыкнул Эрик. – А вообще, я серьезно. Дай ему самому со всем разобраться.

Настя с трудом удержалась, чтобы не начать спорить. Не могла она оставаться в стороне, когда ее близких обижали. Не могла и не хотела.

– В конце концов, я должен быть уверен, что он о тебе позаботится, если… если что, – вдруг тихо добавил Эрик.

Настя вспомнила разговор, который они начали дома, но так и не продолжили. Мысль о разлуке с Эриком и тогда напрягала, а сейчас и попросту приводила в ужас. Она не была готова отделиться от него. Не сейчас.

Она нашла руку брата и крепко сжала его пальцы в своих.

– Если ты решишь уехать домой? – так же тихо спросила она.

– Я уже все решил, – честно ответил Эрик.

Едва увидев заплаканную Аню и услышав, что произошло, он понял, что Настя точно не уедет. Не сейчас. А значит, и он никуда не поедет. И плевать, что нет работы, что половина города его презирает, что Анины родители против – все это ерунда. Главное, что он не оставит Настю, потому что она – самое дорогое, что у него есть. Он не мог видеть ее слезы, потому что всегда чувствовал ее боль, как свою собственную, и знал, что будет рядом до тех пор, пока ей нужен. И пока не будет уверен, что Ярослав в лепешку разобьется, но сделает ее счастливой и защитит от всех и вся.

– Я остаюсь, – шепнул он, целуя макушку сестры. – Дом там, где ты, Настен.

– Но в Москве ты сказал…

– Мало ли что я сказал с похмелья, – закатил глаза Эрик. – В конце концов, мы вместе заварили эту кашу, так что расхлебывать тоже будем вместе. Двойняшки мы или на полу насрато?

– К слову о насрато. Ты взял пакетик? – поинтересовалась Настя у брата, заметив, что Чипс оставил кучку под любимым Зинаидиным шиповником.