Самый лучший апокалипсис

На место заснеженной детской площадки пришел проливной дождь, грязь под ногами и всполохи молний в чернеющих небесах. Я оглядываюсь по сторонам, проверяя. На свалке никого нет. Только блеклое марево тумана у границ помойки и гигантские, искореженные остовы неведомой мне, пугающей техники. Вновь оборачиваюсь, разглядывая матовый металлический куб. Это сейф, зарыт под грудой металлолома. Раньше я уже такие видел, на других свалках. Но его не открыть, не хватит очков. Значит, прикопаю до поры, а потом обязательно сюда вернусь…

Чужие воспоминания рассеялись, возвращая меня к реальности. Я тут же вытащил телефон, печатая в блокнот обрывки ускользающих видений. Сейф, свалка, груда металлолома… Отлично, успел. В ближайшем будущем я вряд ли смогу воспользоваться этой информацией, ибо понятия не имею где искать загадочное кладбище ржавой техники. Но, когда-нибудь эта запись будет использована по назначению. Любопытно взглянуть на сейф, о происхождении которого не знают даже зубатые выдры. Кстати, это уже второе подряд воспоминание о припрятанной заначке.

Я убрал телефон, вынул трофейный нож из брюха убитого, осмотрел. Тусклый свет в рукоятке клинка на сотые доли процента прибавил в мощности. Что это за минерал такой? Кварц, хрусталь, инопланетное стекло? Если все-таки решу съездить на работу — обязательно покажу тесак нашим механикам, пусть глянут. А вдруг узнают чего интересного? Примечательно, что убийство противника ударом в живот все равно активировало скрытые механизмы оружия. Значит, для кражи чужой памяти бить строго в сердце необязательно. Может, в принципе, не имеет значения куда наносить удар? Пока непонятно.

Я спрятал нож в карман, ухватил псевдо-полицейского под руки, потащил к скамейке. Усадить мертвого на лавку оказалось труднее, чем я себе представлял. Безжизненное тело постоянно заваливалось на бок и как бы мне того не хотелось — пришлось прогуляться за помощью к ближайшей помойке. Разыскав в мусорном баке подходящего размера железяку, вернулся на детскую площадку и подпер убитого в грудь. Вот, теперь для взгляда случайного прохожего постовая служба присела шнурки завязать. Закончив с импровизацией, осмотрел патрульного на наличие табельного. К моему удивлению, кобура пистолета торчала у выдры из кармана штанин и вид имела изрядно пожеванный. Ещё я обнаружил половину кожаного ремня и надкусанную перчатку — заначка хранилась во внутреннем кармане бушлата, замотанная в целлофановый пакет для сохранности. Последнее, чем я разжился — служебное удостоверение бывшего владельца униформы, целиком в крови и грязных разводах. На этом трофеи заканчивались. Ни пистолета, ни наручников, ни ещё одного чудо-ножа у выдры при себе не числилось и понять с чем это связано, в данный момент не представлялось возможным.

Тем временем, второй псевдо-полицейский пришел в сознание. Очнувшись, выдра обнаружила мое колено на своей груди и трофейный тесак у горла, скривилась, раздумывая, после чего внезапно заявила:

— Оружие на землю и без глупостей.

Я, признаться, ничего подобного не ожидал. Особенно, настолько расхожей фразы, горячо любимой зарубежным кинематографом. Серьезно, «наши» копы так не говорят. Вот «мордой в пол, руки за голову» — совсем другое дело. Да и вообще, какая ещё сдача? В этой ситуации ему бы начинать диалог со знаменитого «Только без глупостей! Давай сначала поговорим», а не требовать от нападающего сложить оружие. Уж так-то всяко больше шансов не помереть в первую же минуту.

— Последнее предупреждение. Считаю до трех. Один… — вновь огорошила меня выдра, злобно ухмыляясь. — Два…

— Три, — не дал я договорить полицейскому. — Дальше что?

Патрульный на мгновение растерялся, замолчал, удивленно на меня поглядывая, после чего изменился в лице. Сощурившись, не отрывая от меня пронзительного взгляда, сутулая собака медленно и очень грозно процедила:

— Сейчас понятые зайдут и приступим.

Сказано это было таким убедительным тоном, что мне на секунду реально поверилось в существование последних. Я еле удержался, чтобы не оглянуться посмотреть из какой двери будут заходить те самые понятые. Однако, быстро сообразив, надавил лезвием ножа собаке по горлу, намекая прекращать концерт. Псевдо-полицейский вконец растерялся. Нервно облизнувшись, пожевав губами, выдра мучительно-долго размышляла, после чего с непонятной надеждой в голосе заявила:

— Статься 317 УК РФ, до двадцати лет лишения. Пакуй вещички.

Ну и бред. Она вообще понимает, о чем городит? Такое чувство, будто иностранцу дали словарь популярных фраз, одели в униформу и отправили в патруль. У меня даже голова разболелась слушать эти её заявления.

— Уголовный кодекс, парниша, — вновь повторила сутулая собака, теперь уже уверенно и самодовольно. Видимо, мое замешательство расценили как-то по-своему. — Двадцать лет! Пакуй вещички. Триста семна…

— Триста семнадцатую запретили, — я разозленно перебил говорящего. Вытащив из кармана ту самую ксиву, в крови и грязных разводах, сунул выдре под нос. — Индиана Джонс, отдел по борьбе с уголовным кодексом.