Самый лучший демон. Трилогия (СИ)

Чтобы случилось тогда, Ю не озвучила. А лекарка этого знать и не хотела. Ничего хорошего – это точно.

– Эй, вы чего тама шепчетесь? – прикрикнула атаманша. – Я вам дам! Не вздумайте дурное умыслить!

– Ю говорит, что у неё молока нет, – поспешно ответила ведунья, выпутываясь из влажной шерсти и ещё быстрее натягивая на себя воняющую псиной дерюгу.

– Эк чего захотела! – усмехнулась гигантша. – Рано ему ещё, молоку-то.  Пусть сосёт. Молозиво-то ему только в пользу станет. Через день-два появится. Ты мне верь, я девятерых родила.

– А где они? – спросила Арха просто для того, чтобы спросить.

Грубая ткань царапала кожу. Очень не хватало нижней рубашки. А мерзкий запах забивал нос, оседая липким налётом в глотке. Лекарку не вывернуло только потому, что желудок уже больше суток пустовал.

– Да кто где, – равнодушно ответила баба. – Иные уж и померли. При мне вон тока Айва осталась.

– Маменька, а у ней камешек, зелёненький такой. Пусть мне даст, а?

– Какой ещё камешек? А ну покаж!

Арха сжала кристалл, вроде бы незаметно спрятанный под одежду, в кулаке. И даже назад попятилась.

– Я не могу… – пролепетала девушка, упёршись спиной в столб, поддерживающий плетёный скос шалаша.

– Хочу-у-у… – гундося, заканючила чернявая. – Зелёненький, отдай!

– Слушай, девка, – голос атоманши без труда перекрыл вой «дитятки». – Ты вот всерьёз считаешь, что какая-то цацка важней башки? Я ж её отверну в два счёта. И муж мне тута не указка.

Ведунья, сглотнув слюну, которая стала вязкой и горькой, потянула за цепочку. Амулет потяжелел килограмм на десять. Или на сто. Но сниматься не хотел.

– Ой, а тут ещё камешки маленькие! – восхитилась чернявая, проворно, как сорока, сграбастав у лекарки кристалл и мгновенно нацепив его на шею. – Теперь я…

Изложить свои планы она не успела. За стеной шалаша Бездна разверзлась. Словно кто-то резко распахнул в неё дверь. Только что было тихо: негромкие голоса, потрескивание костра, шорох деревьев. И вдруг: истошные вопли, топот, конское ржание, звон металла и мерзкие чавкающие звуки. За плетением сухих веток вырос силуэт. Нелепо вскинула обе руки вверх. И опала грудой на землю. Из-под стены, быстро впитываясь в сухую землю, потекло тёмное.

– Мамочка! – взвизгнула Айва, всплеснула руками и рванула наружу.

Гигантша молча ломанулась следом.

– Стой! – Ю вцепилась в руку Архи так, что запястье хрустнуло. – Не ходи…

– И не собираюсь, – шёпотом отозвалась ведунья, отирая о подол вспотевшую ладонь. – Я только посмотрю.

Граха мотнула головой в сторону плетёной стенки. Лекарка согласна кивнула. Осторожно, крадучись, подошла, раздвинув пальцами прутья. И тут же отшатнулась назад. Собственно, ничего толком она разглядеть и не успела. Лишь два огромных крыла, закрывающих горизонт. Белых, сияющих крыла.

– Светлые… – прокаркала ведунья, медленно, как старуха, опускаясь на землю.

Ю таращилась на неё выкаченными от ужаса глазами. Слишком тесно прижатый к груди младенец недовольно захныкал. Граха глянула на него, судорожно вздохнула и начала укачивать. Закусив губу. До крови – струйка побежала по белому подбородку.

В голове у Архи крутилась навязчивая мысль, что надо что-то сказать. Попрощаться, наверное? Или, наоборот, пообещать, что всё хорошо будет. Только вот слова на ум не приходили. Вообще никакие. Кроме последнего Айриного писка: «Мамочка!..».

Рассеянный солнечный свет загородила массивная тень. Крикнули гортанно и непонятно. То есть, это язык был незнакомым, смысл-то улавливался без труда. Что-то вроде: «Здесь ещё двое!». Арху схватили за шиворот, грубо, как мешок, поволокли наружу. Она не сопротивлялась и не помогала. Даже глаза закрыла. Видеть собственную смерть желания не было.

Её швырнули на раскисшую в кашу землю. От чего она раскисла, уточнять совсем не хотелось. Пальцы машинально сгребли грязь. Её оказалось немного – на четверть ладони. А ниже обычная твёрдая почва. Кто-то гоготнул, опять сказал непонятное. Теперь действительно непонятное. И…

– Или мои глаза меня обманывают, или это лекарка, – раздался над головой смутно знакомый, женский, но низкий, почти мужской голос.

Ведунья ещё постояла на четвереньках, не решаясь открыть глаза, боясь увидеть. Но подняла-таки голову.

– Ну, здравствуй, что ли, – хмыкнула арелима. – Вот не думала, что я тебя ещё увижу. Говорила же: не для тебя это всё.

Арха крылатую узнала с трудом. Нет, и в лесной избушке её никто не назвал бы жалкой или сломленной. Но сейчас… Наверное, Ю хотела стать такой, какой эта была. Странный кожаный нагрудник, оставляющий плечи и спину открытыми, блеснул в глаза лекарки серебряными крыльями. Опущенный к земле клинок с единственной размазанной полоской крови тускло поймал солнечный луч.

– Я тебе вроде как должна осталась. Хотя, конечно, долги это ваша, демоническая песня, – усмехнулась крылатая.

– Я не демон, – пробормотала Арха, неловко садясь на задницу и отыскивая глазами Ю.

Граха стояла на коленях неподалёку, выпрямившись в струну, прижимая к себе ребёнка и уставившись куда-то вдаль.