Самый лучший комсомолец. Том четвертый [СИ]

— Привет, деда, — пожал руку усталому, покрасневшему уцелевшим глазом, деду. — Не спал?

— Поспишь тут, — отмахнулся он и опустился в кожаное кресло, кивнув на соседнее.

Я уселся.

— Ну и почему я должен отговаривать Семена Кузьмича от увольнения половины твоей охраны? — спросил он.

— Потому что если бы они меня скрутили и утащили со сцены, в зале бы поднялась паника.

— Четырнадцать тысяч человек в замкнутом помещении, — вздохнул дед, осознав масштабы.

— И наши зарубежные партнеры были бы очень такому повороту рады, — добавил я. — Месяц-другой смакуя каждого затоптанного аборигена. Нам оно совсем не надо, поэтому я вывернул ситуацию наизнанку, на весь мир громогласно прозвенев своими огромными, отлитыми из лучшей в мире советской стали яйцами.

— Ох и дозвенишься ты когда-нибудь, — вздохнул дед, откинувшись на спинку.

— Пофигу, — отмахнулся я. — Фарш назад не провернешь, СССР обновился и укрепился — это моя программа-минимум была. Помру — станет не так прикольно, но и возврата к медленному гниению уже не будет. Нарываться не стану, — выставил руки перед собой, не дав деду возмутиться. — Но в этой конкретной ситуации я со всех сторон молодец, равно как и товарищи из «девятки». Ну нельзя было по инструкции действовать — это бы обернулось настолько чудовищными репутационными потерями, что все японское направление пришлось бы сворачивать. А так… А что так, кстати?

— А так, пока ты летел, Внешторг на ушах стоял, — ухмыльнулся дед. — «Ямаху» хотел? Есть у тебя теперь «Ямаха». И «Тойота» будет, автозавод. И участок земли под новое посольство — в подарок от Хирохито. И сам он в следующем году приедет, прямо сюда, — указал на пол кабинета.

— Ну и все, — развел я руками.

— Не все, Сережа, — покачав головой, мягко ответил дед. — Это — чистой воды авантюра. Удачу за хвост схватил. Так работать нельзя, чревато. Германа мы у тебя забираем — найдем куда применить.

— Жаль, он мне нравится, — вздохнул я.

— Он тебе не Виталина, — одернул дед. — «Нравится» ему!

— Да понял я, — буркнул я. — Можно поныть?

— Можно, — одобрил Андропов.

— Я спёкся, полностью разбит, морально выгорел и пропитан жалостью к себе, — перечислил я, намокая глазами. — За*бался сил нет!

Дед поднялся с кресла, поднял за руку меня и крепко обнял.

— Электронику нужен ремонт! — шмыгнул я носом. — В «Артек» у меня квота выбрана, поэтому сейчас поеду в деревню, маме покажусь, со шмотьем разберемся, и свалю в «Орлёнок» на неделю, просто отдыхать, забив на окружающую реальность. Кино снять успею.

— Езжай, Сережа, — поощрил дед. — Никуда твое кино не денется, отдыхай — ты как никто другой заслужил. Но нужно тебя народу показать, примешь в «Орлёнке» съемочную группу?

— Уже почти традиция, — нервно гоготнул я. — Приезжает Сережа из «загранки» не просто так, а с пленочкой где его застрелить пытаются.

— Было бы смешно, если бы не было так грустно, — поморщился дед.

Отстранившись, я вытер слезы и спросил:

— Кто стрельнуть-то пытался?

— Радикал тамошний, — налив мне воды из графинчика, ответил дед. — Общество Черного Дракона — нацисты.

— Все они там нацисты, — попив, ответил я. — Похвалы у них аж оторопь берет — похожесть на японца как комплимент используют, а сами даже столовые приборы изобрести не осилили. И кто тут «северный варвар»?

— Повесят в понедельник, — добавил дед. — И еще десяток выявленных членов — для массовки.

— Туда и дорога, — одобрил я. — Я после каникул к тебе зайду, нормально поговорим, ладно?

— Беги, — улыбнулся он и сочно зевнул. — А я вздремну, пожалуй, — покосился на диван.

— Пожилым без сончаса никак — вы же как дети, — не удержался я и быстро выбежал из кабинета, не дожидаясь неминуемой Высочайшей кары.

* * *

— Выпросил нам неделю отпуска, — похвастался дожидавшейся меня в коридоре Виталине. — И «дядей» от позорного увольнения отмазал. Но Герман теперь отправится карать зло отдельно от нас. Будем ждать усиления. Но это — потом, а пока поехали домой, в деревню. Там заночуем, и завтра утром я поеду в «Орленок», жить детской жизнью без этой их «биг полиси» и прочего душного дерьма. Ты со мной?

Виталина замялась.

— Если другие планы — это нормально, — поощрил ее я. — Лагерь детский, и заниматься я буду делами детскими.

— Я бы в Монако съездила, Настя давно в гости зовет, — густо покраснев, выкатила она запрос.

— Не проблема, — пожал я плечами. — Вернешься бодрая и загорелая, мне будет приятно. Погнали к товарищу Цвигуну, оформим тебе липовые документы и командировку. Или кто рангом поменьше вопрос решит?

— Все равно к нему согласовывать пойдут, — благодарно улыбнулась она. — Спасибо.

— Да ладно че ты, — отмахнулся я. — Тоже мне просьба — моей любимой Вилочке все самое лучшее.

Добрались до Лубянки, поздоровались с дежурным дядей и пошли наверх.

— На прием-то не записались, — покаялся я. — Товарищи, кто к товарищу Председателю крайний? — спросил собравшийся в коридоре народ.

— Все! — ответил за всех восьмерых присутствующих дядя в генеральской форме, придавив коллег взглядом. — Иди, Сергей, у нас спец распоряжение тебя вне очереди принимать.

Стало прямо стыдно.