Самый лучший комсомолец. Том четвертый [СИ]

— И таких «не наносящих» вещей можно при желании еще много отыскать, — продолжил я. — Юрий Владимирович — сторонник подхода «не можешь победить — возглавь». Да, мы можем усилить проверки и давить запятнавшую офицерскую честь гнид, но это будет значить уподобиться метафорической амебе — у нее ведь разума нет, поэтому все, что она делает — инстинктивно реагирует на раздражители. Мы себе этого позволить просто не можем — в какой-то момент раздражителей станет слишком много, и мы надорвемся, скатив армию в малоуправляемый инертный механизм, который тратит все силы только на борьбу с коррупцией, вяло отмахиваясь от врага внешнего.

— Там, — он указал пальцем вверх. — Одобрили?

— Не спрашивал, — покачал я головой.

— А вот ты спроси, — переложил он ответственность. — Потому что то, что ты предлагаешь, выглядит, уж прости за прямоту, как попытки разложить личный состав, превратив Красную армию в сброд торгашей!

— От вас позвонить можно после концерта?

— Можно.

Ох уж эта инерция мышления при вертикали власти.

Глава 14

Подпорченное мной настроение не помешало Виктору Сергеевичу выйти на сооруженную на главном плацу сцену перед нами с Олей, и, пока я выдавал инструкции, пленки и листочек с порядком включения минусовок звукачу в чине старшего мичмана, толкнуть хвалебную речугу в наш с певицей адрес нескольким сотням сидящих на скамейках и стульях — что было то и притащили — морякам: в первых рядах старший и средний офицерский состав, дальше — младшие офицеры и рядовой состав.

— Офигеть народу, — поделилась эмоциями Оля.

— Неправильно считаешь, — выдал ей полезный совет. — Ты считаешь «в моменте», а надо считать глобально. Вот тебя уже миллионы людей вживую послушать успели, а тут всего восемьсот сорок три человека.

— Уже и посчитать успел, — хихикнула она.

«Успел» это громко сказано — пары секунд хватило.

—…Встречайте! — скомандовал товарищ командующий, и мы с подружкой выбрались на сцену под аплодисменты, не забывая махать руками и улыбаться.

— Спасибо за теплые слова, Виктор Сергеевич, — добравшись до микрофона, поблагодарила Оля. — Я еще ни разу перед настоящими моряками не выступала, поэтому очень рада быть здесь!

— Спасибо за теплый прием, товарищи, — поддержал ее я.

Адмирал чинно прошествовал на свое место в первом ряду, а мы выдали пяток разогревочных тематических анекдотов — Оля озвучивала женские реплики там, где они предусматриваются. Никакой пошлятины, само собой — мы же дети, но боцманам все равно досталось — это же морской аналог сухопутного прапорщика, комический персонаж то есть.

— Встречаются в море две подводные лодки — наша и американская, — начал я закруглять юмористический сегмент. — Опытный американский штурман советует молодому капитану: «сложно с этими русскими — чуть что сразу орут: „Носовые-товсь! Пли!“».

Народ немножко похихикал — нравится экспозиция.

— Капитан его успокоил: «Ничего, Джон, я буду предельно вежлив» и начал налаживать контакт: «Хеллоу, рашенс!». И тут же в ответ разгневанный рев нашего капитана: «Что значит „хреново покрашено⁈“ Носовые — товсь! Пли!».

Пока морячки ухахатывались, заиграла первая минусовка, и Оля спела про «Аврору». Одна не хуже всего детского хора Железнодорожников справилась!

Дальше я спел про «Там за туманами», снова Оля — «Товарищ» и так далее, перемежая морскую тематику с общегражданскими песнями. Под «Морячку» товарищи начали прихлопывать в такт, а офицерский состав как бы незаметно отправлять куда-то матросиков. Под конец программы загадка разрешилась — за цветочками для Оли бегали. Обратно полетим гружеными!

Когда минусовки кончились, я подхватил гитару:

— А следующая песня совсем новая, написана после разговора с Виктором Сергеевичем Сысоевым о важности офицерской чести. Она о тех, кто вышел в заслуженную отставку, не запятнав мундира. Так ее и назову — «Офицерская честь», — взял первый аккорд. — Мы не носим погон… [ https://www.youtube.com/watch?v=0O8L1vPPln0&ab_channel=Marinam]

Реакция товарища командующего в порядке, моя пошатнувшаяся в его глазах репутация восстановлена. Тяжело с этими стариками, конечно — чуть что не по уставу и сразу «измена!». Грустно — вот на глазах у таких вот СССР и самоликвидировался, и как-то уставы и офицерская честь этому не помешала. Диалектика, мать ее — полная страна высокоморальных и отважных, а результата почему-то нет.