Самый лучший комсомолец. Том четвертый [СИ]

— Пел песню, увлекся, глаза закрыл. Открываю и вижу — за пазуху лезет, сволочь такая. Явно же не цветы там прячут. Страшно не было — мое КГБ меня бережет! Вот и подтверждение — снайпер из Девятого отдела, имени, извините, назвать не могу потому что секретно — отработал штатно, «покусителя» удалось взять живым, допросить и вскрыть целую нацистскую ячейку, принадлежащему к так называемому «Обществу черного дракона». Они расстроились, что я приехал сбивать Японию с верного пути — это когда оккупированная американскими войсками колонию. Дебилы, извините за выражение, полные — утрата суверенитета всегда приводит к ухудшению уровня жизни населения. Ну да ладно, смотрим дальше — вот пришедшие на концерт хорошие японские граждане поняли, что мероприятие выходит из-под контроля, а я — что нужно что-то делать. Паника в закрытом помещении, где собралось четырнадцать тысяч человек — это кошмар, товарищи, и кого-нибудь бы обязательно задавили. Не хуже Ходынки бы получилось, так что я воззвал к святому для каждого японского гражданина — к фигуре Его императорского величества Хирохито. Нам эти чувства чужды, и понять мы их не сможем, но японцы своего Императора любят, и не нам их судить — в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Вот здесь я ору в микрофон: «Тишина! На нас смотрит его величество!». Как видите — помогло, и эта пауза позволила товарищам из «девятки» увести преступника на допрос. Далее я попросил уважаемого японского Императора довести дело до конца, и он позволил мне спеть песню заново — уже удачно. Как следствие паники не случилось, а японцы увидели силу коммунистического характера — нас какими-то нацистами не запугать! Сами японцы здесь не при чем, и я их не виню — в любой стране может найтись вооруженный идиот, и судить по нему обо всем народе — не стоит. Все японцы, с которыми мне довелось пообщаться — воспитанные, интеллигентные люди.

Сменили пленку, снова уселись как надо, включили камеру, и я ответил на оставшиеся вопросы — стандартная фигня о достопримечательностях и творческих планах.

— Петр Степанович, много пленки осталось? — по завершении съемок спросил я.

— Минут на тридцать, — прикинул он.

— Я сейчас в Москву позвоню, попрошу снять короткое музыкальное видео с местными ребятами для песни про «Орленок». Подсобите?

— Если согласуют, — не подкачал он, и мы пошли звонить.

* * *

Нам, очевидно, согласовали, поэтому мы вернулись в корпус и попросили Инну Антоновну собрать ребят, предварительно переодев и причесав. Степень ликования узнавших о том, как пройдет вечер ребят передать невозможно — теплая, греющая душу и заряжающая позитивом на много месяцев вперед волна радости. По телевизору покажут, и не раз, а регулярно — это же просто офигеть! Более того, сама песня станет неофициальным гимном «Орленка», и слушать ее будут много лет вперед. Быстро организовали запрошенный реквизит в виде барабанов и горнов, погрузились в вызванный вожатой ПАЗик и покатили к «Дозорному» — наладим бартер: они нас на вышку панораму поснимать пустят, а мы их ребят в клип вставим.

Быстро договорившись с пионервожатым заслали на вышку оператора и пару ребят — нашего и «дозорного». Поснимали панораму, поснимали старательно высматривающих на ней при помощи биноклей несуществующих врагов ребят. Нормально. С тройкой других «дозорных» — выбирал пионервожатый, так что ко мне никаких претензий — и своими отправились дальше, к горам.

— Ребята, очень прошу вас внимательно смотреть под ноги и не падать, — провел я по пути краткий курс техники безопасности. — Потому что если кто-то сломает ногу, кино придется отменить.

Такого никому было не надо, поэтому деточки пообещали быть аккуратными и присматривать друг за другом. Поднявшись по горной дороге, высадились из автобуса, и я расставил ребят вдоль обрыва. Страшно, если честно — камешек соскользнет и все, получай детский труп на совести, ничего никогда не забывающий Сережа. К счастью все обошлось, и мы поснимали стучащих в пионерские барабаны, торжественно глядящих перед собой «орлят», включая и корейцев — они же тоже «орлята», а длина шеренги может быть любой — можно и дружбы народов вставить. Негритёнок, казах и грузин тоже есть — уже вижу как баба Катя плачет от умиления, она вообще после смерти мужа стала прямо сентиментальной. Еще пяток минут оператор поснимал панораму. Годится!

Погрузившись в автобус, отправились к реке, отыскали максимально ровный и лишенный камней кусок пляжа.

— А теперь будет травмоопасная сцена, — объявил я. — Максим, Витя, Аня, Света, Маша, Дохён, Бонгани, Альмира — идите сюда, — вызвал не участвовавших в «сценке на горе» ребят и девчат. — Сцена первая — Света толкает Максима, Максим падает. Только аккуратно и понарошку, договорились?

Ребята изобразили.

— Не очень, — поморщился я. — Слишком сильно толкнула и слишком «понарошку» упал. И не забываем улыбаться, у нас тут веселье. Еще раз!

В этот раз получилось. Оператор отошел подальше.