Самый лучший комсомолец. Том седьмой (СИ)

Дядя Петя продемонстрировал корочку и улыбнулся:

— Уважаемые товарищи женщины, пожалуйста, сядьте на прилавок и снимите туфли.

Сработало — корочка-то пострашнее директора.

— Колготки немножко мешают, — выразил я недовольство. — Но и без них видно обилие мозолей — у уважаемой Натальи, например, кровоточит пятка.

— Да я чего, я не жалуюсь! — поспешила откреститься от претензий она. — Да с такой получкой вообще жаловаться грех! Не закрывайте кооператив, пожалуйста, — взмолилась она.

— Не закрывайте! Не закрывайте! — подхватили остальные дамы, начиная мокреть глазами.

— Тишина! — восстановил порядок дядя Петя.

— Закрывать вас никто не собирается, — заявил я чистую правду. — Вместо этого мы проведем эксперимент! С завтрашнего утра Илье Ивановичу запрещается сидеть. Товарищ старший лейтенант, — взгляд на дядю Диму. — Прибудет сюда обеспечивать чистоту эксперимента. Через неделю «стоячих» десятичасовых рабочих дней мы приедем сюда снова, чтобы дать Илье Ивановичу возможность озвучить итоги — имеется ли необходимость обеспечить персонал стульями. До свидания, товарищи!

Все, можно ехать домой!

Глава 9

Лучи выехавшего из-за деревьев поезда заставили сиять снег, пробежались по нашим стоящим на перроне фигурам — рейс не регулярный, поэтому кроме меня и пятка «дядей» здесь никого нет — и медленно прошли мимо нас, освещая уходящие еще на километр, чтобы потом закончиться тупиком, рельсы. А нету пока смысла ветку дальше тянуть!

Поезд-«коротыш» из локомотива и двух пассажирских вагонов остановился, двери открылись, и оттуда ловко соскочил на перрон обутый в унты (не магазинные, а аутентичные), штаны с начесом — в меховых в поезде упаришься — и незастегнутую этническую меховую куртку (тоже аутентичная, прямиком из тундры) поверх толстого свитера с высоким рукавом, Леннон.

Повернувшись к поезду, он протянул руки к проходу и скомандовал:

— Быстрее!

— Тут-то зачем? — раздался смеющийся ответ Амааны. — Поезд дальше не едет, все успеем!

Ржака — травмировали Джона наши железные дороги, вон, чемоданы ловить собрался. Шутили «бурильщики», видимо, запугивали — без Леннона никто никуда не уехал бы.

— Чтобы поскорее поймать тебя! — выкрутился Джон.

Романтик. Пока певица передавала будущему мужу — чего уж тут, никуда он уже не денется — чемоданы, я зевнул и посмотрел на часы. Половина двенадцатого, блин, детям в моем лице давно спать пора. Может вообще приезжать не надо было? У Амааны все под контролем.

Чемоданы закончились, и Леннон принял со смехом прыгнувшую ему на руки Амаану. Покружившись, они поцеловались, Джон поставил нашу якутку на ножки, и, к огромному моему удивлению, крепко меня обнял:

— Друг мой! Я чертовски рад тебя видеть!

Что эти коварные оленеводы сделали с тобой, Джон?

— Фак! — отпустив меня, с предельной счастливой рожей выругался он. — Это было лучшее путешествие в моей жизни!

Понимаю. Леннон спохватился и попытался посочувствовать:

— Мы слышали по радио о том, что произошло. Как ты?

— Как сказал бы мой афроамериканский друг Фанки Фанк: «Этим ублюдкам не добраться до моей черной задницы»!

Джон совершенно расистски гоготнул и одобрительно хлопнул меня по плечу. На фоне КГБшники грузили чемоданы в РАФик, к нам подошла Амаана и чмокнула меня в щечку. Поздоровалась.

— Мы ночевали в снежной норе, — похвастался Леннон. — Нужно было сойти на какой-то богом забытой станции посреди тайги, а наши чемоданы уехали, не дождавшись нас. Без них ехать дальше было нельзя, пришлось ждать обратный поезд, мы с Амааной выкопали яму под деревом. Хорошо, что у нее нашлись спички, иначе мы бы замерзли насмерть!

«Секретка» в полусотне метров от вас этого бы не допустила!

— А потом, — когда мы забрались в автобус, продолжил Леннон. — Мы на снегоступах шли пять часов по лесу, обходя волчьи тропы, и вышли к реке, где нас встретил на лодке дедушка Амааны.

А спереди, по бокам и позади шли спецназовцы — целую роту к операции привлечь пришлось. Но Джону об этом знать не обязательно.

— Четыре часа по воде, потом — сутки на оленьей упряжке! — продолжил он делиться впечатлениями. — Но я не жалел ни секунды — я же мужик, а не какой-то золотой мальчик из Оксфорда! У меня с собой четыре толстые тетради с заметками, как только вернусь домой, я сразу же превращу их в книгу!

— Отличная идея, Джон, — одобрил я. — Если хочешь, я помогу тебе с изданием — мистер Уилсон теперь работает на меня, помогает заключать контракты с «Pearson Longman».

Леннон похлопал глазами и громко заржал:

— Этот напыщенный болван? Я и представить не мог, что он падет так низко!

Я хохотнул, показывая, что понял и не обижаюсь — целый посол у пятнадцатилетнего пацана на побегушках, это же и вправду смешно.

— Могу я воспользоваться твоей студией? — спросил он. — Я сочинил песню, и хочу записать ее как можно быстрее. Одолжишь своих музыкантов? И я бы хотел, чтобы ты сыграл на гитаре — у тебя отлично получается.

— С радостью, — с улыбкой кивнул я, радуясь, что палец зажил. — Сложная?

— Не сложнее других моих песен, — покачал он головой.

— Как назвал?