Самый лучший комсомолец. Том шестой [СИ]

— Все, что нужно, чтобы заниматься чем хочу. Завтра сходим на экскурсию, — пообещал я. — Впечатления будут похуже, чем от Хабаровска, но с момента основания Хрущевска еще и года не прошло, поэтому сейчас он напоминает одну огромную стройку. Но хорошие рестораны и теплый кров у нас найдутся. Почти приехали, кстати, — указал на лобовое стекло, где показалась установленная на обочине, здоровенная каменная подсвеченная прожекторами статуя в виде указывающего лапой дальше по шоссе угловатого тигра, держащего в зубах табличку с надписью: «До Хрущевска 1 км».

— Забавная статуя, — прокомментировал Леннон.

— Необычно, — вежливо покритиковала Йоко.

А вот детям «тигра» нравится!

— Поставите нам что-нибудь в городском парке, миссис Леннон? — предложил я.

— Скульптура — не совсем моё, — не менее вежливо слилась она.

Ленивые хиппи.

Лес расступился, и на горизонте появились греющую душу светящимися окнами силуэты домов. Табличка, которую держит в лапах статуя Советского Винни-Пуха гласила: «Добро пожаловать в Хрущевск».

— Спасибо, русский медведь, — поблагодарил Джон. — В городе тоже будут статуи животных?

— Полно! — покивал я. — В каждом дворе, сквере и парках. В городе много молодежи, поэтому много свадеб и беременностей. Детям гораздо веселее расти в окружении веселых вещей. Это я по себе сужу, — с улыбкой развел руками. — В СССР — огромное количество учебных заведений, где обучают художников, скульпторов и прочих творческих людей. Почти все статуи — чья-то курсовая или дипломная работа.

— Я предпочитаю авангардное искусство, — признался Леннон. — Но некоторые работы ваших соцреалистов мне нравятся.

— Бледная тень искусства времен Российской Империи, — не выдержал собственного молчания мистер Уилсон. — Тогда ваши художники и композиторы гремели по всей Европе.

— Наши музыканты продолжают греметь, — пожал плечами я. — Художники тоже не жалуются — соцблок и ему сочувствующие это примерно половина планеты, и как минимум на ней наше искусство вполне конкурентоспособно. Скоро мистер и миссис Леннон выбьют нас из чартов, — улыбнулся интуристам. — Но потом положение дел восстановится, и я снова буду конкурировать сам с собой.

— Сколько миллионов пластинок? — спросил Леннон.

— До нового года будет половина миллиарда, — ответил я. — Это с синглами и все музыканты сразу. На СССР приходится сто двадцать миллионов. С «Битлз» один на один никто потягаться не может.

— «Битломания» началась семь лет назад, — покачал он головой. — Скажи — как у тебя так получается?

— Просто делаешь музыку для респектабельных пожилых людей и бодрое диско для респектабельных людей помоложе, — хохотнул я. — Извини, я шучу — на самом деле я могу ответить только то же самое, что и всем: я не знаю. А как это делаете вы, мистер Леннон?

— Можно просто «Джон», — разрешил он и развел руками. — Я тоже не знаю. Но я много лет играл в барах и на задних дворах, прежде чем на меня обратили внимание.

— Мне проще, — признал я. — Я — уникальный ребенок, поэтому родная страна обеспечила мне возможность реализовывать потенциал на сто процентов.

Мы въехали в город, и на лицах гостей мелькнуло легкое разочарование — в проемах домов виднелись темные пустыри и заборы строек, по улицам колесила техника — ночью работа не останавливается — и только снегопад спасал взор от не очень симпатичной, оседающей на снегу пыли. Ничего не поделаешь, но с завершением строек она пропадет.

— Китайская кухня? — обратила Йоко внимание на продублированную иероглифами вывеску кооперативного (моего) кафе.

— Советский гражданин заслуживает возможности хорошо и разнообразно питаться, — гордо кивнул я. — Еще у нас есть корейский, вьетнамский, индийский и японский рестораны. Это Азия, а из европейского — немецкая пивная, пиццерия, два ресторана с общеевропейской кухней с вином и стейками, два — с русской народной кухней, еще один — с кухней народов Кавказа.

— В какой пойдем мы? — спросила Йоко.

— Для начала — в общеевропейский, — ответил я, и машина остановилась у сияющего витринами и украшенной неоновыми трубками вывеской «Пира Потёмкина».

Вдоль аккуратно очищенной от снега, ведущей к крыльцу дорожки выстроились одетые в шубы поверх этнических платьев, укутанные в шали бабушки из фольклорного клуба. С караваем и музыкантами!

— Идемте, пора встречать вас по-настоящему, дорогие гости! — открыв дверь, я первым вывалился на мороз.

— К нам приехал, к нам приехал Жора Леннон дорогой! — лихо затянули бабушки.

Пока все идет неплохо.

Глава 5