Самый лучший пионер (СИ)

— А это — уголовное преступление, гражданка Ткачева! — укоризненно покачал головой капитан.

— Да вы что, б*яди, совсем о*уели? — прошипел дед Лёша. — Квартиру у матери-одиночки с малолетним ребенком на руках отобрать решили?!

Мама испуганно пискнула и зажала рот ладошками.

— А это — очень опасное обвинение, отец! — разочарованно протянул старлей.

— На х*ю я таких «сыночков» видал! — перешел на зычный рёв фронтовик. — Да ты, говно малолетнее, у своего папаши в яйце сидел, когда я Кёнигсберг брал! Ради этого?!

— Ради мирного неба над головой! — ответил принявший скучающий вид капитан. — Ты не ярись, дед, у нас ветераны от уголовной ответственности не освобождаются!

Заметив, как лицо деда Лёши опасно багровеет, я метнулся к нему, схватил за сжатую в кулак, дрожащую от гнева руку, и, сделав глаза котика из «Шрека», попросил:

— Деда Лёша, я вас очень прошу — пожалуйста, перестаньте, и нам, и вам от этого будет только хуже!

Фронтовик игранул желваками.

— Деда Лёша, я вам клянусь — у нас с мамой все будет хорошо! Поверьте мне, пожалуйста!

Ветеран зажмурился, сделал глубокий вдох, отобрал у меня руку, припечатал «стражей порядка»:

— Хуже фашистов!

И покинул комнату, подчеркнуто-аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Какой у вас сын умный, Наталья Николаевна! — одобрительно цокнул языком капитан. — И бродяжничать вроде перестал. Так? — запросил он подтверждения у лейтенанта.

— В отделе учета лиц занимающихся бродяжничеством дела на Сережу нет, — кивнул тот и многозначительно добавил. — Пока нет!

— Да как же это так? — мертвым голосом простонала бледная, растерянная, напуганная мама.

— А вот так! — развел руками капитан. — Думайте, Наталья Николаевна!

— А это мы забираем! Вещдок! — щелкнув футляром, старлей подхватил мою «Москву» под мышку, и они с капитаном синхронно козырнули. — Честь имеем!

— Че-е-есть? — прошипела мама.

— Мама, очень тебя прошу дать нашим доблестным служителям закона спокойно уйти! Мы все поняли, а я к этой комнате привык, и переезжать пока не хочу! — подчеркнуто-жизнерадостно перебил ее я.

— Ну ты глянь, какие разумные пионеры пошли! — мерзко гоготнул капитан, и они с шестеркой покинули квартиру, с которой мы теперь не расстанемся еще какое-то время.

Глава 20

— Спорим, что уже к завтрашнему утру все будет намного лучше, чем если бы эти два упыря не приходили? — Прежде чем мамина прострация успела перейти в истерику, я схватил родительницу за руку и потащил в коридор, не давая вставить и слова. — Семья Ткачевых трехмесячной давности и нынешняя — совсем разные Ткачевы. Теперь нам есть куда позвонить, чтобы все наши проблемы почти магическим образом испарились! — обернувшись, улыбнулся растерянной маме. — Впрочем, куда там жалкой магии до легендарного «телефонного права»?

— Полевой? — на мамином лице появились проблески надежды.

— Начнем с него, а там видно будет! — подмигнул ей я. — А пока он будет ехать к нам, я научу тебя ментальной гимнастике! Все нормально, дед Лёш, спасибо вам огромное! — от всей души поблагодарил вышедшего в коридор, насупленного ветерана за то что он не стал обострять, и набрал домашний номер главреда «Юности».

Взрослые заговорили одновременно:

— А что такое «ментальная гимнастика»?

— В прокуратуру надо идти!

Слушая гудки, ответил сначала деду:

— Обязательно пойдем, только «таран» вызвоним!

Потом маме:

— Будет весело!

— Полевой! — ожила трубка.

Йес!

— Борис Николаевич, маме от фабрики отдельную квартиру дали, и сейчас к нам приходило двое жутко испорченных квартирным вопросом милиционеров! Они сказали, что моя машинка не зарегистрирована и забрали ее, чтобы использовать в качестве предлога для шантажа. А еще пообещали «пришить» мне бродяжничество, если мама от квартиры не откажется!

— Какое еще бродяжничество с московской пропиской? — удивленно спросил Полевой.

— Завтра же куплю все законы СССР и выучу наизусть! — стало мне очень стыдно. — Но это самая маленькая проблема, Борис Николаевич, а если эти оборотни в погонах прямо сейчас антисоветчину на моей «Москве» гонят, чтобы меня подставить?!

Мама опять испугалась.

— Мы в прокуратуру пойдем, Борис Николаевич, но меня очень пугает возможная корпоративная солидарность!

— Понял тебя, Сережа! — грустно вздохнул Полевой и пообещал. — Не волнуйтесь, я сейчас приеду, и отправимся в прокуратуру все вместе!

— Спасибо вам огромное, Борис Николаевич! — поблагодарил я и повесил трубку. — Вот и все, сейчас живой классик приедет решать наши проблемы! — улыбнулся взрослым.

— И вот за это ребята гибли?! — Рявкнул дед Лёша и пошел на кухню.

Услышав звук открываемого холодильника, я забежал следом и попросил:

— Дед Лёш, не пейте, пожалуйста — вы же свидетель, а пьяному свидетелю веры будет меньше!

Дед поморщился и убрал бутылку на место:

— Умный ты стал, Сережка!

— А без вас и «ребят» ни меня, ни мамы, ни Тани, ни тети Тони, вообще никого бы не было! — добавил я.

— Да ну тебя! — фыркнул дед, взъерошил мне волосы и тихо приказал. — К мамке иди, не смотри, что она взрослая — ей как новой игрушкой перед носом помахали и отобрали!