Самый лучший пионер: Том второй

— У нас два мешка с жалобами граждан Советского союза на несправедливость, воровство, кумовство и злоупотребление служебными полномочиями! — поведал я, поставив мешки на пол.

— Сами написали? — удивленно спросил он маму.

— Мы же не городские сумасшедшие, товарищ сержант, — опередил я ее и показал корочки. — Не знаю почему, но мои читатели и слушатели решили, что с проблемами нужно писать мне. Там три четверти, — кивнул на мешки. — О ваших коллегах из регионов. Кому сгрузить, чтобы утолить жажду народа в справедливости?

— Тут девять из десяти — личные обиды, — кивнул на мешки сержант и попросил. — Автограф дашь?

— И я это прекрасно понимаю, — кивнул я. — Но одна десятая — это уже слишком много, чтобы закрывать глаза. Автографы давать мне нравится, я пока не избалованный! — по порядку ответил я. — Мы можем сразу к Анатолию Ивановичу Волкову пойти — он просил забегать, если что, но понимаю, что у него дела гораздо важнее есть, чем первичная фильтрация сигналов с мест, — легкий шантаж не помешал мне подписать потрепанную «Юность» с «Зорями».

— Это правильно, у него другие задачи, — горячо закивал сержант. — Присядьте, пожалуйста, сейчас за вами придут, — указал он на скамейку и снял трубку стоящего на столе телефона.

— Я чувствую себя бесполезной, — тихонько поделилась ощущениями мама.

— У меня хорошо получается общаться с функционерами всех уровней, — пожал плечами я. — А у тебя хорошо получается все остальное, поэтому не надо переживать.

— И что же у меня получается? — захотела комплиментов родительница.

Чисто спинным мозгом выдал пятиминутный спич о том, как мне с ней повезло. Все, хандры как не бывало! Из коридора выглянул целый майор лет сорока, усатый, черноволосый и голубоглазый.

— Здравствуйте. Это у вас сигналы? — безошибочно (потому что кроме нас в приемной никого нет) направился он к нам.

— Здравствуйте. Мы Ткачёвы, у нас, — ответила решившая принести немного пользы мама.

— Петров, Алексей Савельевич, — представился он, пожав ручку маме и мне. — Пойдемте ко мне в кабинет, чаю попьем и решим, что делать. Давайте помогу.

Он подхватил мешки, и мы пошли на третий этаж под звуковой ряд из майорских похвал моему контенту. Спасибо, да, все еще очень приятно. Портреты Ильичей — в наличии, равно как и портрет Щелокова. Советская форма Красного угла, так сказать. Впрочем, святейший лик у нас вообще вешать любят, а потом эти же люди рассказывают нам про культ личности. А кто его выстроил, мать вашу?!

Сели за стол, интендант в чине лейтенанта выдал нам чашки, поставил на стол тарелки с сушками и карамельками и откланялся.

— Не знаю, почему так, Алексей Савельевич, — решил я не «майоркать». — Но читатели и слушатели решили, что я могу помочь им с их проблемами. Но я не против — как пионер, я просто обязан помогать гражданам родной страны. Полагаю, что в некоторых местах кумовство и блат достигли таких высот, что народ просто не знает, у кого просить помощи. Сам я должными полномочиями не обладаю, поэтому решил прийти к вам — у меня к Московской милиции доверия больше, чем к региональной, уж простите.

— Хорошо, — выслушав, кивнул майор. — Письмами мы займемся обязательно, на этот счет можешь не переживать.

— Спасибо большое! — поблагодарил я. — А можно мне какой-нибудь номер телефонный, чтобы я мог время от времени звонить и узнавать, как идут дела — люди же будут ответов ждать, а написать «отнес письма в милицию, дальше не мое дело» мне совесть не позволит.

Товарищ майор посмурнел — теперь в мусорку это все не выкинешь, придется работать. И ведь придется — я же не хрен с горы, а двойной член с неземной репутацией, о которого успешно «убилась» пара нечистых на руку ментов, значит со мной жизненно и карьерно необходимо дружить изо всех сил.

— Хорошо, — решил он, взял со стола чистый листочек и написал на нем номер. — Это помощника моего, Антоном Сергеевичем Цекало зовут.

Хе, Цекало! Просто совпадение, очевидно.

— Спасибо больше, Алексей Савельевич! — снова поблагодарил я, приняв ценный номер. — Обещаю не злоупотреблять, но к концу недели позвоню, можно?

— К концу недели что-нибудь уже станет известно, — одобрил майор и улыбнулся. — А мы тебя с самого утра ждем — на «Маяке» передачу слушали.

— Мы всей семьей тоже слушали, — кивнул я. — Даже вырезать ничего не стали, а я думал пожалеют эфирного времени.

— Такое вырезать никак нельзя, — проявил гражданскую сознательность майор. — Мне теперь коллеги бутылку конька должны — говорили, не придешь! — не удержавшись, похвастался верой в меня.

— Слово надо держать, — пожал я плечами. — Мы пойдем тогда? Нас в машине девочка ждет, можно я ее угощу? — указал на миску с карамельками.

— Да все забирай, — щедро одарил сладкоежку добрый милиционер.

Попрощались, майор лично проводил нас до выхода, и мы поехали на Лубянку — ее адрес мама знает. А кто нет?

— Может все-таки и этот милиции отдашь? — снова попросила мама.