Самый лучший пионер. Том второй

А вот и сигнал — «Сережа не виноват!». Что ж, все не так плохо — это же пиар высшего ранга, типа как с Чарли Менсоном и «Битлами». А на Западе-то уже стопудово знают, и такие штуки ОЧЕНЬ любят. Значит можно ждать в ближайшее время буржуйское издание «Миши», либо легальное, под крышей МинКульта, либо пиратское, которое придется терпеть. Ну и на обложке обязательно поместят кричащую надпись «Эта книга убила Брежнева!»

«В пятницу, 24 января, состоится внеочередной Пленум ЦК КПСС, в ходе которого будет выбран новый Генеральный секретарь. Суббота, воскресенье и понедельник объявлены траурными днями. Прощание с погибшими состоится в Колонном Зале Дома Профсоюзов».

Пауза. «Повторяем…»

Ой слухи по стране поди гуляют вкусные — тройные похороны, да еще вот таких вот деятелей, натурально «большая тройка» минусанулась. Теперь следующему генсеку ходить с репутацией гуру подковерных интриг и раздавателя «табакерок», и пофигу, кто там что по радио говорит.

— КГБ? — прохрипел я на сотрудника.

— КГБ, — кивнул он.

Монетку показывать не спешит, значит толку с него все равно не будет.

Я кивнул на стоящий на тумбочке у кровати графин. Сердобольный КГБшник налил морса в поилку и вложил мне в здоровую руку. Испив живительной влаги, поставил стакан на место и прикрыл глаза, провалившись в опиоидную темноту.

Пробуждение номер три было еще приятнее — то ли дозу увеличили, то ли яркое солнышко за окном помогло, но настроение было отличным. Если бы дед тоже сдох, об этом бы сообщили. И если бы его «ушли» на пенсию, тоже бы сообщили. КГБшника мне поменяли на свежего, а радио так и тарахтело бесконечным «Повторяем». А еще…

— Сережка, живой! — со счастливой улыбкой на заплаканном лице одетая в белый халат поверх серой юбки и блузки мама кинулась меня аккуратно обнимать за здоровую половину тела.

— Живой и пить хочу, — просипел я.

— Держи! — а вот и Соечка, тоже в халатике, но поверх свитера и джинсов.

— Спасибо, любимая, — поблагодарил я и попил, любуясь покрасневшими щечками.

Еще в палате присутствовали дядя Толя и Таня, последняя обняла меня после мамы и Сойки. Дядя Толя ограничился бодрым кивком и облегченной улыбкой. Хороший мужик.

— Пленум? — спросил я.

— Какой, к чертям, пленум?! — взревела мама. — Да ты на себя посмотри, какой тут пленум?!

— Надежда Николаевна, больному нужен покой, — вошел в палату Иван Андреевич в сопровождении целой пятерки врачей. — А нам нужно осмотреть Сережу, покиньте, пожалуйста, палату.

Мама закусила губки.

— Мы быстро, — терпеливо вздохнул врач.

Родные ушли, а меня начали щупать, мерить давление, светить в глаза и все прочее.

— Пленум? — не унимался я.

— Через полчаса начнется, услышишь, — успокоил меня врач, и они ушли, оставив меня в покое.

Родные вернулись довольными — никаких осложнений, чисто как в кино!

— Ой, Сережка, угораздило же тебя, — продолжила сокрушаться мама, отобрав у медсестры поднос и пичкая меня куриным бульоном. — Мы извелись все.

— Простите, — искренне покаялся я.

— Сережа не виноват! — вступилась за меня Соечка.

— Не виноват, но придушить все равно хочется, — с ласковой улыбкой кивнула мама.

— В туалет хочу, — признался я.

Сразу по обеим причинам.

— Утку? — засуетилась мама.

— Я сама! — схватилась за судно Соечка.

— Нет, я, он теперь мой брат! — присоединилась к ним Танечка.

— Медсестра! — простонал я.

Охранник с ухмылкой сходил за тетенькой в халате, которая выгнала всех из палаты, дав мне спокойно сделать дело. Обилие цветов в палате с избытком перебило вонь, но форточку она все равно приоткрыла. Вроде полегче дышать стало.

— А когда мне ходить разрешат? — спросил я ее напоследок.

— Это к доктору, Сережа, — мягко послала она меня и ушла.

Родные вернулись.

— Цветов у тебя теперь хоть магазин открывай, — перешла к хорошему мама. — Смотри сколько людей за тебя переживает.

— Приятно, — согласился я.

«Начинаем трансляцию внеочередного Пленума ЦК КПСС» — вклинилось радио.

Вздохнув на мои жалобные глаза, родительница замолчала и добавила громкости.

«Слово предоставляется председателю Совета министров СССР, депутату Верховному Совета СССР, члену Политбюро ЦК КПСС Алексею Николаевичу Косыгину».

Радио пошумело и разразилось речью на тему «нас постигла страшная утрата, но мы не должны опускать руки», и на три четверти состоящей из многословного перечисления достижений покойных. Минута молчания. Сука, ну не томи ты!

«…в очередной раз подчеркивая важность коллегиального принятия решений, от лица Политбюро ЦК КПСС, я предлагаю назначить на пост Генерального секретаря Юрия Владимировича Андропова, многолетним трудом доказавшего свою преданность идеалам коммунизма и Союзу Советских Социалистических Республик. Голосуем, товарищи!»

Пауза.

«Единогласно»!