Самый лучший пионер. Том второй

В школу мне ходить не надо, для разнообразия — легально, по больничному, но на мою любимую политинформацию выберусь — нравится ребятам чистоту понимания прокачивать. К Саяке в спецшколу тоже выберусь — обещал же. Мама рассказывала, что мою школу посетили Леонов, Магомаев, Зыкина, Кобзон с Гурченко, Пахмутова с Добронравовым. Хиль так вообще несколько раз пел в актовом зале. А из больших имён приходила аж САМА Фурцева.

В день выписки падал снег, и, покинув больницу, по пути к машине, я с огромным удовольствием ловил снежинки ртом. Свобода! Охрана помогла сгрузить в багажник кое-какие шмотки — телевизор с холодильником оставили в подарок хирургическому отделению, — и мы поехали домой, сопровождаемые той же охраной, но в машине.

— У нас и дома теперь охрана, — философски поведала сидящая рядом со мной — чтобы обнимать любимого сыночка — мама. — Две квартиры на первом этаже расселили, теперь там бугаи вооруженные.

— А раньше ты не рассказывала, потому что в палате прослушка, — кивнул я.

— Да! — обрадовалась пониманию мама и чмокнула меня в щеку. — В санаторий поедешь? В любой на выбор.

— Не-а, — покачал я головой. — Дел куча накопилась, пора разгребать.

— Ударник ты мой, — улыбнулась мама. — Завтра к тебе машинистку дед Паша приведет, знакомиться.

— Это хорошо, — одобрил я. — А почему дед Паша? МинКульт не выдает?

— Об этом ты с ним сам лучше поговори, — перевела стрелки мама.

— Как вообще жизнь, дядь Толь? Радуетесь? — переключился я на отчима.

— А как же! — широко улыбнулся он в зеркало заднего вида. — Столько лет во все инстанции строчили, пороги оббивали, а все только глаза отводят. «Я Павла Анатольевича очень уважаю, но сделать ничего не могу — сами понимаете, такие вопросы наверху решаются», — с отвращением процитировал он кого-то. — А теперь — всё, на цырлах бегают, глазки строят, суки!

— Не ругайся, Толя, — мягко попросила мама, погладив жениха по плечу.

— Не буду, — пообещал он и снова переключился на позитив. — Квартиру им дали в доме со львами на Патриарших, аж 12 комнат — заблудиться можно. Охрана, обслуживающий персонал, шофёр с машиной, адъютант. Пропуск в закрытую секцию «ГУМа», зарплату за все годы тюрьмы начислили. Дача у брата теперь рядом с нашей.

Стройка без моего отсутствия не останавливалась — мама показывала фотки готовых на ¾ кирпичных стен. А самое главное, разровняли сад. Как они только в мороз это делали? Хотя оттепели же были.

— Это хорошо, когда все рядом, — одобрил я.

— А еще Хиль всей семьей из Ленинграда в соседний дом переехал! — огорошила новостью мама. — Тоже трёхкомнатная. Теперь семьями с ними дружим, в гости ходим, — добавила с явным удовольствием на лице. — Мулермана-то на пять лет посадили, квартиру, стало быть, потерял. Жена его скандал, конечно, закатила, но куда ей вторая? Ей же Кобзон после развода кооператив купил, вот пусть по прописке и живет у чёрта на куличках!

— А Мулерман разве в Сокольниках жил? — удивился я.

— Нет, у него была двухкомнатная на Белорусской. Так у Эдика же сын, им нужна трёхкомнатная. Да и что говорить? Не захотел проблем с его бывшей, вот и разменялся. — хихикнула мама. — Чтобы к тебе поближе быть. Сын у него маловат, правда — первоклашка, так что нового друга из него для тебя не выйдет. В Сойкину спецшколу пошёл кстати.

— Друзей хватает! — улыбнулся я ей.

— Брат с женой в их же дом переселились, на одном этаже с Хилем живут — добавил новостей дядя Толя.

— Трёхкомнатная, такая же планировка, как и у нас. Сейчас ремонт доделывают. На новоселье скоро пойдём. — добавила мама, взъерошив мне волосы.

— Это хорошо, — одобрил я и это. — Рад, что у всех важных для меня людей все хорошо.

Кроме Тани.

— Не переживай ты, — мама покачала нас вправо-влево, среагировав на мелькнувшую на моем лице тень. — Она уже почти и забыла всю эту гадость. Ночью не просыпается, спокойно спит. На кладбище с ней каждую неделю ходим, а сама Тоня в Подмосковье сидеть будет, ей с Таней видеться разрешат каждые выходные.

— Прорвемся, — улыбнулся я ей.

— Обязательно! — потрепала она меня по голове и на всякий случай выдала инструкции. — Мы теперь, Сережа, как под микроскопом — в палате тебя слушали, дома, наверное, тоже слушать будут. И на даче.

— Не пофиг ли? — пожал я здоровым плечом. — Мы же честные люди, нам скрывать нечего. Но охрана душит, — вздохнул. — Прости, мам.

— За что?! — ахнула она. — Да ты меня из коммуналки в небожительницы вытянул, дурачок!

* * *

Выгрузив вещи и поздоровавшись с высыпавшими встречать меня во двор соседями (приятно!), попили чаю с печеньками и снова погрузились в машину — поедем на дачу к Судоплатовым, жарить шашлык и знакомиться с машинисткой. Не простая, надо полагать, раз от госбезопасности.