Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

3. Мне кажется, самый главный вопрос, который стоит перед журналистикой как перед профессией сейчас и будет стоять ближайшие годы – это вопрос самосохранения. На телевидении это более очевидно, потому что благодаря развитию Интернета, благодаря развитию всех новых технологий, появлению дикого количества соцсетей и растущей их огромной популярности, выходит так, что ближе к месту событий, как правило, оказываются не журналисты. И если раньше это тоже так было, то есть случайно очевидец мог снять видео именно в той деревне, на которую упал самолет. Но раньше это видео до мира не доходило. Или доходило поздно: пока этого очевидца найдут приехавшие туда журналисты, пока они купят у него это видео, пока они передадут его в цивилизацию и т. д.

Но сейчас у всех есть айфоны, блэкберри – особенно у нас в международной журналистике, а если мы говорим о мире, где технологии гораздо более развиты, чем у нас, с этим вообще нет проблем. Кто-то первый прибежал, снял упавший самолет, выложил все это в свой твиттер, на свои разные аккаунты, и вот – это доступно всему миру. И у него это быстрее и лучше, чем у любого журналиста, который туда доедет.

Когда мы встречаемся на разных международных конференциях с руководителями других международных телеканалов – это практически все, что обсуждается. Главная тема всех разговоров, сохранимся ли мы как профессия, как журналисты? Или вот эта гражданская журналистика, так называемая, она совершенно нас всех заменит, и мы все окажемся не нужными, и эта профессия окажется не нужна.

Это большой вопрос – всегда ли будет зритель или читатель доверять журналисту, условно говоря, с «корочкой», с именем. Будет ли он доверять изданию, которое ему известно…

В каком-то смысле – да, но мы наблюдаем, что и в огромном смысле – нет. И мы наблюдаем по тому же, скажем, YouTub`у, что ролик какого-нибудь очевидца, быстро снявшему Фукусиму, зарабатывает на несколько часов миллионы, миллионы, миллионы просмотров, совершенно не доступные цифры любому телеканалу. И степень влияния вот этой гражданской журналистики, на внимание аудитории, на настроение аудитории – она растет с каждым днем. И это то, к чему нужно приспосабливаться, нам нужно всем идти в ногу со временем, использовать это, и мы, конечно, это делаем.

И нужно задумываться о том, как вообще будет выглядеть журналистика позже, через несколько лет. Типичный пример «Haffington post» – самый лучший американский блог, сейчас он уже уважаемый блог и т. д., но все начиналось как блог и блогом, в каком-то смысле, и остается. Впервые, месяц назад, что ли, его посещаемость превысила посещаемость интернет-страницы «New York Times».Вот вам и гражданская журналистика!..

ФИЛИПП ДЗЯДКО главный редактор журнала «Большой город»

1. Я занимался филологией и историей, а именно началом XIX века. Начал писать диссертацию, но как многие другие мои собратья в этом деле, нужно было спешно зарабатывать деньги, поэтому я временами писал в какие-то разные журналы рецензии. Это были небольшие заметки, которым я особого значения не придавал. Исключительно занимался этим, чтобы иметь возможность покупать всякие книжки по профессии, ну и вообще как-то себя чувствовать спокойно. При этом я к тому моменту в архивах искал документы для подготовки своей диссертации, ведь я учился на античной кафедре РГГУ, учил греческий, латынь, и по правилам кафедры, должен был писать сначала диплом, а потом уже и диссертацию на античном материале.

И вот я параллельно готовился к диплому, но в то же время думал, не оставить ли мне историческую карьеру и не пойти ли в архитектурный, продолжать учиться рисовать. Хочу сказать, что в школе я это все любил.

Но параллельно я ходил по разным редакциям и что-то им писал, поработал «Полит. ру», там поучился какому-то интернет-занятию – лента новостей и прочее… И понял, что в общем-то не хочу заниматься журналистикой в той ее части, где надо писать всяческие колонки.

И в какой-то момент мне позвонили и предложили поработать в журнале «Эсквайр», про который я ровным счетом ничего не знал, кроме того, что в 30-е годы XX века в американском «Эсквайре» печатались всякие любимые писатели. Вообще-то я был уверен, что этот журнал просуществует месяца три или год и закроется – я привык к тому, что журналы открываются, закрываются. Поэтому я смело пошел туда работать.

Придя в «Эсквайр», я потихоньку втянулся в ленту новостей сегодняшнего дня. И где-то через год обнаружил, что во мне существуют совершенно разные ритмы.

Когда сидишь в архиве и медленно перебираешь какие-то пожелтевшие листочки, то понимаешь, что ты – первопроходец. У тебя трясутся руки, ты хочешь сложить разные факты в один пазл, представляешь себе будущие книжки и прочее, то есть на самом деле занимаешься очень тонким археологическим поиском. Это дико увлекательное детективное занятие.

Это одно дело.