Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

Если же я один, то нужно хорошо подготовиться к данной теме, ибо именно я буду освещать вопрос с разных сторон. И тогда, перед эфиром, мне нужно изучить, кто и что говорил по этой теме.

Разница более чем очевидна.

Далее, я интересуюсь, как оформлена студия: она темная, светлая или цветная. Я не довольствуюсь фразой «мы не знаем, вас осветят, как надо».

Мне важно знать, как мне одеться, чтобы не потеряться на фоне декораций. На это можно не обращать внимания, но я обращаю.

Я хотел бы на экране выглядеть лучше.

Далее, я спрашиваю, как будет одет ведущий.

Это тоже важно.

Если он надевает пиджак и галстук, то я буду одет так же.

Если мне скажут, что он сидит в расстегнутой рубахе, то я надену легкий летний пиджак. Ведь согласитесь, если ведущий и другие гости будут в летних рубашках, а я в мрачном тяжелом костюме, то мой облик вызовет удивление и непонимание аудитории, что отвлечет от дискуссии.

Далее, я интересуюсь, жарко ли в студии, какие там осветительные приборы.

Казалось бы, ну зачем мне знать, какой там свет? Ведь это не мое дело – мое дело говорить в кадре.

Такой ход мыслей – еще одна ошибка молодого журналиста. Для него это не важно, а для меня принципиально.

Студия студии рознь.

Иногда в студии, вместо современных осветительных приборов «кинофло», которые дают ровный заливающий свет, но почти не греются, еще висят старые осветительные приборы с обычными мощными лампами. Посчитайте, сколько киловатт на вас будет направлено. И если посчитать неправильно, то я, не совершивший особенно много грехов, фактически буду сидеть на сковородке.

Так разве я не должен быть об этом предупрежден и соответственно одеться?

Из-за подобного света в студии я несколько раз попадал в очень сложные ситуации.

Несколько раз моим гостям становилось плохо из-за жары.

Их приводили в чувство, более того, они требовали продолжить запись. Я продолжал из уважения к их стойкости. Но качество интервью при этом было нулевое.

Еще более невероятная история произошла со мной, когда на интервью ко мне пришла очень известная русская актриса Ирина Мирошниченко.

Она всегда тщательно следит за тем, как выглядит на экране.

Ирина села напротив меня, посмотрела на монитор и потребовала, чтобы прибор за моей спиной, который светил на нее, опустили ниже, так как он давал на ее лицо ненужные тени.

Прибор опустили.

Актриса снова посмотрела на монитор и потребовала опустить его еще ниже.

Так его опускали и опускали, пока он не оказался почти за моей спиной.

Нужно сказать, что это был старый огромный прибор, нечеловеческих размеров, лампой внутри.

Мы начали запись, и я чувствовал, как пот струей течет по моей спине. Я сидел, как будто прислонившись к печке.

Должен заметить, что меня никто не предупреждал, что мы будем снимать при таком свете, и я надел костюм конечно же без учета условий съемки.

Когда запись окончилась, мы встали и пошли в гостевую комнату.

Вошел я туда с единственным желанием: немедленно снять ненавистный пиджак.

Я попытался это сделать, но не тут-то было: спина пиджака не гнулась.

Ощущение было такое, что между моим пиджаком и спиной кто-то просунул ровную доску.

Я позвал костюмера и с его помощью буквально вывалился из пиджака.

Когда мы его рассмотрели, то оказалось, что вся его спина, плечи и задняя часть рукавов превратилась в камень, как будто пиджак окунули в жидкий цемент. При этом все эти окаменевшие места пиджака сияли недружелюбным зеркальным блеском.

В моем любимом фантастическом романе Клиффорда Саймака «Почти как люди» (They Walked Like Men) герой встречает инопланетян, которые хотят захватить землю. Вообще-то инопланетяне выглядят как милые шары для биллиарда, но при желании могут превратиться во что угодно. Так вот, герой хочет открыть свой шкаф, где висит его одежда, но слышит за дверцей шорох. И он понимает, что его любимая рубашка в цветочек уже не совсем рубашка. А любимый галстук – тоже не галстук. И лучше на шею его не повязывать.

Так вот, мой пиджак как будто повисел в том самом шкафу.

Оказалось, что желание Ирины Мирошниченко получить наилучшую картинку сыграло со мной злую шутку.

Как помнят люди, чуть постарше поколения Фейсбука и Твиттера, одно время была модна одежда с большим количеством синтетики. Это считалось последним писком моды. Считалось, что хлопок морально устарел, жутко выглядит и вообще годится только на мешки.

Это было в тот самый период, когда все думали, что завтра будут жить на Марсе, что Россия и Америка, наконец, станут друзьями, а машины можно будет заряжать от домашней розетки.

Мой пиджак был из синтетики, и от мощной лампы он просто расплавился.

Волокна спеклись и превратились в однородную массу.

Потом, когда я встал и отошел от лампы, все застыло опять.

Но это уже был не мой пиджак, купленный за кровные деньги, а пиджак из романа Саймака.

Я пострадал, но исключительно по своей вине, потому что не смог правильно оценить ситуацию в студии. Но это было мне уроком.

Однако вернемся к моим вопросам по поводу предстоящего интервью.