Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

И все потому, что верила в еще один журналистский миф.

Наполовину он состоит из святой веры в ваш магнитофон, в пленку и монтажный стол.

Во второй половине этого мифа позорно болтаются ваша неуверенность, непонимание того, что вам нужно делать с гостем, и ощущение беседы, как похода в супермаркет, где нужно накидать продукты в корзину на месяц вперед.

В конце этого мифа ожидает своего часа огромная лопата, которой вы хороните свою программу.

Попробуем разобраться почему.

Проведем эксперимент: посадите перед собой свою бабушку, и, чтобы не дать ей возможность давать вам привычные советы, расскажите ей историю вашего дня. Расскажите, где вы были и что делали, познакомьте с подробностями и оценками ваших действий и с тем, кто и что вам сегодня рассказал.

Но перед этим дайте в руке вашей бабушке часы и предупредите, что вы должны уложить весь свой рассказ в десять минут. И как только истекает очередная минута, вы просите бабушку давать вам сигнал.

Итак, вы начинаете.

Оказывается, за десять минут у вас есть достаточно времени, чтобы описать все события дня. Вы детально описываете завтрак, толчею в метро и даже поездку к бабушке. То, что вы поехали к ней, под сильным нажимом родителей, вы корректно не упоминаете.

Времени у вас столько, что вы успеваете рассказать бабушке все и даже то, что вы заехали к приятелю, но этот осел ушел за пять минут до вашего прихода. А вам нужно было, наконец, забрать у него пару музыкальных дисков, которые он уже месяц держит у себя и не отдает.

Вы полностью заканчиваете рассказ, но у вас еще остается пара неиспользованных минут.

Далее, вы выводите вашу бабушку из радостной комы, в которую она впала, потрясенная вашим подробным рассказом, и радуете ее вновь.

Вы говорите, что уважаете ее почтенные года и провалы в памяти, и специально в честь вкусного клубничного пирога, который она приготовила к вашему визиту, вы готовы повторить рассказ, но уже в сокращенном виде, за две минуты.

Бабушка азартно хватается за часы и дает старт.

Зная, что у вас всего две минуты, а рассказать вы должны обо всех событиях дня, вы будете быстро говорить, вы будете сжаты и конкретны.

Некоторые события вы обозначите двумя словами: «Потом я забежал к приятелю, но его не было». Вы даже не назовете этого приятеля ослом, хотя он им является, и не упомянете, что он ушел, не дождавшись вас, уже в третий раз. То есть это правда, но у вас на эти детали нет времени.

Вы будете очень стараться, но когда ваша бабушка выкрикнет, что время закончилось, вы вряд ли успеете уложиться.

И дело не в мстительной бабушке, которая за ваши редкие визиты украла у вас целую минуту, а в том, что за две минуты тяжело описать весь день.

Но мы не будем осуждать бабушку, а обратим внимание на то, что оба раза вы рассказывали одну и ту же историю по-разному.

И разной у вас была не только скорость изложения, но и, что самое главное, плотность мысли.

В реальной жизни вы пользуетесь этим механизмом автоматически.

Моя жена за трехминутной чашкой кофе успевает рассказать своей подруге не только обо всех моих последних, выявленных ею недостатках, но и о том, что она снова ездила в Италию на озеро Комо. И там она вновь рассматривала дом Джорджа Клуни, но уже в мощный полевой армейский бинокль, который купила за двадцать долларов на распродаже имущества в близлежащем военном городке. Там, кстати, недорого продавались еще какие-то ракеты, но жена их не взяла, потому что они стоили по восемьдесят пять долларов за штуку. Они были большие и грязные, но тем не менее их оптом купили какие-то бородатые иностранцы в чалмах.

Все это моя жена укладывает в минуту, в оставшиеся две отвечает на уточняющие вопросы, и у нее с подругой еще остается время, собственно, на кофе.

Итак, в жизни вы всегда мгновенно ориентируетесь в обстоятельствах и излагаете все, что необходимо, с нужной плотностью, с учетом имеющегося времени.

Но вспомним важный тезис: эфир – это профессиональная реконструкция жизни, которую зритель не должен заметить.

Что вы хотите от интервью?

Всякий раз разное.

Если речь идет о маленьких форматах, то там, даже если вы новичок, вам понятно, что делать. Интервью одной темы – как маленькая заметка. Вам, как я надеюсь, не придет в голову, беседуя с боксером о его вчерашней победе, спросить, что он думает о клонировании овец. Вы благоразумны и помните, что челюсть у вас одна, а количество зубов строго ограничено.

Но как только вы получаете пространство эфира и свободную тему, то в вас вселяется дьявол. Помахивая рогами, которые, обычно у журналистов появятся несколько позже, дьявол говорит следующее: