Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

Я рос рядом с этими вырезками, рядом с семейным мифом о нем, и тоже почему-то посчитал, что мне где-то стоит быть журналистом, хотя в восьмом-девятом классе каких-то таких литературных задатков больших у меня не было.

Тогда я жил в Ростове-на-Дону и старший брат повел меня в молодежную газету. Но параллельно я, чтобы понять, что такое эта профессия, стал читать журнал «Журналист». Журнал меня безумно увлек. Даже может быть больше, чем мне стали объяснять люди в молодежной газете. Удивительные существуют в жизни параллели – оказалось, что я читал журнал «Журналист», когда его главным редактором был Егор Яковлев, который позже стал моим главным редактором в газете «Московские новости».

И вот я стал сотрудничать в Ростове с газетой и поскольку не столько учился в школе, сколько играл в баскетбол, то стал таким спортивным репортером. И когда я принес первую свою заметку своему тренеру, она была естественно о баскетболе. Тренер сказал: «Ты написал? Я не верю!» Мой юношеский имидж старшеклассника никак не совпадал с имиджем ученого мальчика, который пишет в газету заметки.

Дальше я не поступил в МГУ, провалил экзамен; потом ушел в армию и служил на границе. И тут-то во мне писательский зуд проснулся уже окончательно.

Застава, на которой я служил, обычная линейная застава – там человек сорок служило. Она в масштабах округа, в котором я был, приняла какое-то гипертрофированное значение, поскольку я писал в каждом номере окружной газеты. У меня была заметки о заставе, а так как вокруг заставы ничего не было, то я писал о своей заставе, находя все новые и новые темы. Интересно, что застав было сотни, но в каждом номере появлялась мои заметки именно об этой заставе.

Потом все было проще. Я приехал со службы, поступил в университет, очень быстро ушел на заочное отделение и стал работать в замечательной газете, абсолютно не провинциальной, причем, давшей миру и стране массу журналистов. Это была «Вечерняя Одесса».

В то время я учился в Одесском университете и после второго курса ушел на заочное, работая в «Вечерней Одессе». Ну вот, собственно говоря, с Одессой у меня связаны самые замечательные воспоминания, с людьми, с которыми я работал, с учителями, которые мне много объяснили и про жизнь, и про газету. Но я себя отношу к таким «генетическим» журналистам, которых не научили журналистике, а у которых в генах это все заложено.

За свою карьеру, наверное, самую большую личную популярность я получил в Одессе, потому что какое-то время продолжительное время я работал в газете фельетонистом.

Что такое фельетонист для Одессы – это понятно! Это выше народный герой, чем писатель, чем моряк, чем футболист… Меня узнавали на улице! Это была полномасштабная популярность. Она распространялась на моего папу, на моих друзей.

Юра Макаров, известный капитан команды КВН, который стал потом чемпионом страны, уехал потом в Москву работать в «Известиях», а меня назначили на его место и таким образом административно меня сделали моментально знаменитым.

А потом я уехал в Москву, работал сначала в «Известиях» (очень короткое время), а потом большая группа известинцев во главе с Егором Яковлевым ушла делать «Московские новости».

И вот, собственно говоря, с этого момента, с августа 1986-го года, я работал в «Московских новостях». И надо сказать, что в «Новостях»-то я прошел все должности, миновал только отдел культуры. Я был репортером, был политическим обозревателем, был редактором отдела экономики, был замом главного редактора, первым замом. Когда Егор Владимирович Яковлев в 1991-м году ушел в Гостелерадио, главным редактором был избран Лен Вячеславович Карпинский – такая замечательная фигура и абсолютно незаслуженно забытая, поскольку был он не только журналистом или не столько журналистом, сколько, конечно, философом, диссидентом, толкователем действительности. Но так получалось, что к моменту избрания он уже очень сильно болел. Я очень долго исполнял его обязанности, а потом уже так как-то совершенно «технически», я бы даже сказал, получилось, что эта болезнь прогрессировала, мы придумали для него почетный пост председателя редакционного совета, а главным редактором стал я.