Самый Лучший Ветер 2

Я уже понял, что сейчас будет, но оставлять гнома одного не хотел. Далин скривился, увидев меня, но махнул рукой и принялся снаряжаться в путь. Сначала он обстоятельно заправился, подтянул все ремни, и повесил себе на плечо свою чудовищную двустволку. Делал он все медленно, готовя себя к неизбежному, но без тени сомнений и жалости, очень деловито. Наконец он с кряхтением закинул себе на спину огромный мешок с сетью, несколько раз подбросил его на плече, перехватываясь поудобнее и освобождая правую руку. Потом степенно тронулся в путь, проверяя, все ли лежит как надо и выдержит ли ноша крутой спуск. Тянулось все это долго, Арчи с Ларой успели добраться до «Ласточки», но я все же невольно вздрогнул, когда он, проходя шагах в трех сбоку от все так же стоявшего на коленях Игоря, вытащил револьвер из кобуры и выстрелил тому в ухо.

Глава 8, в которой Антоха продолжает притираться к коллективу

Потом мы быстро взлетели, стараясь экономить время, ведь нам еще надо было успеть попасть в ближайшее село, принести им скорбные вести и выдать координаты злодейской базы. И пусть они там делают, что хотят, это уже не наше дело и не наши заботы. Лариску быстро запихнули в топку и заставили работать, Кирюха вертелся в машинном отделении юлой, выспрашивая у нее подробности и попутно во всеуслышание переводя их всем желающим, из которых самым заинтересованным оказался Антоха.

Далин занимался своим делом, не обращая на помощников внимание, Арчи с Ларой заперлись от греха подальше в грузовом отсеке, рассматривая сеть и перебирая трофейные амулеты. Так что рассказывал трюмный в основном для Антохи, и парень потихоньку посмурнел. Я с удивлением заметил, как он затосковал, попытался прояснить ситуацию у Далина, но тот его послал без всякой деликатности, а лезть сейчас к занятыми делом бабушке с внучком было себе дороже. Антоха в смятении ткнулся туда, сюда, и наконец настырно, даже не спросившись у Далина, решил отправиться за разъяснениями ко мне.

— Заходи, — кивнул я парню, напряженно замершему у дверей рубки. — Чего хотел?

Но Антоха не спешил начинать разговор, а лишь тихонько подошел к пилотским креслам, где встал столбом и даже демонстративно не попросился сесть на место Арчи. Я вздохнул и выматерился про себя, вот чего мне сейчас точно не хотелось, так это наставлять молодого чувствительного дурака на путь истинный. Первый раз при нём его товарищи убили человека, и вот теперь юнга маялся, а парни это пропустили. И Лара, чёрт бы её побрал, тоже.

— А что с тем мужиком стало? — наконец выдавил он из себя волнующий его вопрос.

— Напрягись и догадайся, — я не стал облегчать ему разговор, хватит уже, не маленький. — Тебе не три годика.

— А кто его? — нудно маялся совестью Антоха. — Ты или Далин?

— Тебе-то что? — уже всерьез удивился я. — Это не твое зайчачье дело, прямо скажем. То, что от него осталось, завтра местные утилизируют, вот и все. Был упырь, и нету упыря. Забыли и проехали.

— Вот так вот просто? — прищурился Антоха в жестоком приступе добродетели. — А ты знаешь, Артем, у нас дома церковь приходская рядом. Там отец Георгий служит, все его очень любят. Вот все, и бабы, и дружинники из вохры. Так вот он говорил, что есть старая поговорка — если убить убийцу, то число убийц в мире не изменится. Вот так.

— Поп этот твой мудень блаженный, — я не стал его жалеть и с ходу врезал по авторитету отца Георгия. Мне хотелось, чтобы Антоха возмутился и вышел из пришибленного состояния. — Болтает, чего не знает. И ты вместе с ним. Своих мозгов нет, поповскими пользуешься. И ладно бы если твой поп тебе чего умного сказал, идиот он конченый просто.

Антоха покраснел, вцепился в подголовник соседнего кресла и его наконец-то прорвало. Он начал, брызгаясь слюнями и захлебываясь, излагать мне свою куцую жизненную программу, основанную на куцем же жизненном опыте и мамкиных, вкупе с отцом Георгием, установках. И еще я с удивлением отметил для себя, что влияния Сан Саныча здесь практически не наблюдалось, что настораживало. Слишком хорошим и домашним парнем был наш Антоха. Я засмотрелся на его бушевавшую ауру, по которой можно было с уверенностью сказать, что юнга наш пребывал в настоящем смятении и находился на грани истерики, и поэтому пропустил искренне-пафосное начало.

— Нельзя же так! — обличающе тыкал он в меня пальцем. — Просто так вот взять и убить! Человека! Живого, хладнокровно! Зачем? Чем вы тогда от него отличаетесь? Это же не наша месть, мы же здесь посторонние, она никого не воскресит!

Он нес обличающие слова в праведном запале, а я одним глазом следил за обстановкой в небе, а другим внимательно присматривался к его ауре, выжидая момента, когда можно будет его успокоить, и потихоньку давил магически.

— А ну-ка цыц! — я наконец дождался перерыва в словах, когда Антоха исчерпал все претензии своей молодой разболевшейся совести и пошел с обвинениями по второму кругу. — В кресло садись, чучело!