Самый лучший враг

Продолжая без страха смотреть на него, оборотень медленно отвел приставленный к его горлу клинок кинжалом. Ухмыльнулся, и его сходство с Ареем стало быстро утрачиваться.

— Он вообще когда-нибудь говорит? — спросил мечник.

— Нет, — тихо ответила Мифора. — Когда-то охотники за глазами вырезали у него то, что у оборотней превращается в язык… Но он и без языка умеет объяснять.

— А имя у него есть?

— Он любит, когда его называют Ронх. Но вообще то у оборотней множество имен. Называй его как угодно, он не обидится.

— На тех двух стражей он тоже не обижался. Просто заколол их через дархи, и все. Жестокий способ.

— Он не любит стражей. И его трудно винить. Стражи мрака когда-то убили его родителей, — сказала Мифора.

— Я тоже страж, — заметил Арей. — Значит, и меня он ненавидит?

Взгляд оборотня был красноречивее любого ответа.

— Для него работа на первом месте. Пока работа не сделана, он будет держать себя в руках, — сказала Мифора, примирительно касаясь руки Арея.

— А потом мне тоже загонят кинжал сквозь дарх? — уточнил мечник.

— До этого момента надо еще дожить, — сказала Магемма. — К счастью, нам удалось найти хорошего проводника! Правда, он пойдет с нами только до гор.

В горы ои идти отказался.

— Кто он? — спросил Арей.

За его спиной послышался скрип. Громадный лешак, медлительно шевеля руками-сучьями, смотрел на него трещинами в стволе. По мшистой бороде, пугаясь, полз красный жучок. Изо рта-дупла высовывала головку маленькая птичка. Со стороны казалось, будто лешак этой птичкой показывает Арею язык.

— Только не говорите, что он и есть проводник, — сказал мечник.

— А чего такого-то? — легкомысленно отозвался Олаф. — Кому еще знать здешние леса?

— Я не верю лешакам.

Ты ее веришь лешакам. Не веришь Ронху. Едва ли веришь Лигулу. Мы не верим тебе. В такие минуты понимаешь, что все в мире может держаться только на вере. И тогда, махнув рукой, начинаешь верить, потому что другого выхода просто нет, — грустно отозвалась Мифора.

Арей дернул головой, показывая, что вынужден согласиться, и, вытянув ноги, сел. Трактир оживал. Вернувшиеся гандхарвы вновь раскладывали на столе драгоценные камни. Джинны пытались перевести пиво в газообразное состояние, чтобы можно было его впитать. Один хохотал. Другой не мог хохотать, поскольку выдыхал огонь.

В дверь просунул голову вышибала-цикпоп.

— Эй, Штосс! Ты просила обыскать их повозку. Там у них подыхающий дракон под соломой… — сообщил он, обращаясь к Гуните.

Великанша, вскочив, выскользнула вслед за циклопом. За ней последовали Магемма и Пелька. Несколько минут спустя вышел и Арей. У повозки с большими, окованными полосами железа колесами суетились Штосс и Магемма. Дракона Арей разглядел не сразу. Только что-то серовато-зеленое, плоское, с виду едва живое.

Арей приблизился. У его ног лежал средиземно-морский дракон, той часто встречающейся разновидности, победу над которой любят приписывать себе рыцари. Головы таких драконов в разной степени сохранности можно встретить на стене почти в каждом замке и, разумеется, выслушать душещипательный рассказ об истекающем кровью герое, который, вскинув двумя руками меч, нанес последний удар, после чего и сам полумертвый упал на побежденное чудовище.

На деле они, конечно, сильно преувеличивают. Одолеть дракона-средиземноморца подвиг небольшой. Его огонь хоть и опасен, но только когда сам дракон достаточно прогрет жарким солнцем. Зимой же средиземноморские драконы малоподвижны. Забиваются в пещеры и, перегораживая спиной узкий выход, пытаются согреться едва-едва теплым дыханием. Тут-то рыцарям, конечно, и раздолье.

Размером дракон был с молодого льва. Лапы тоже напоминали львиные. Гибкая, не слишком длинная шея защищена крупной чешуей, каждый ряд которой до половины находит на следующий. Хвост с единственной крупной зазубриной на конце похож на наконечник копья. Арей, присев на корточки, потрогал ее. Оценил. Трехгранная, очень твердая. Когда дракон достаточно прогрет, говорят, пробивает нагрудник.

Но сейчас дракон хвостом не двигал. Кожистые крылья, которые все летающие создания обычно очень берегут, разметались по грязной соломе. Правое крыло смято и подвернуто. На груди — следы запекшейся крови. Чем нанесена рана, не ясно, но все же скорее копьем, чем мечом. Прямым ударом меча пропороть драконью чешую непросто, а вот таранный удар копья вполне позволяет это сделать.

— Скоро сдохнет! — хотел произнести Арей, но в гот момент дракон, точно услышав его мысли, открыл воспаленные глаза и попытался приподнять морду. Пасть у него была обкручена обрывком огнеупорного плаща, а поверх плаща надето нечто вроде намордника из веревки. Должно быть, страховка, чтобы не подпалил солому.

— Странно, — протянула Магемма. — Конечно, глаза средиземноморцев не такие уж ценные, но и в них немало первозданной магии. Не слышала, чтобы охотники от них отказывались. Почему они его не убили? Зачем везли с собой?

— Проверка… Разве не ясно? — сквозь зубы ответил барон мрака. — Самый легкий способ найти живую воду — это таскать с собой дохлую лягушку, окуная ее во все без исключения водоемы.