Самый неподходящий мужчина

— Ничего такого, чему я знаю, как противодействовать. Он сделал, как она, и попробовал осадок, но затем тоже покачал головой. Ее смутные подозрения подтвердились. Кем бы ни являлся Октавиус Фитцроджер, он не бездельник и не прихлебатель. Он весь день был как натянутая струна, словно чуял опасность, и обычному человеку не придет в голову пытаться распознать ядовитые травы.

Поскорее бы уж приехал доктор! Часы показывали около пяти, поэтому он мог еще посещать больных.

Дамарис беспомощно оглянулась на Джениву и увидела бледную леди Талию. С этим по крайней мере она может справиться. Девушка подвела старую женщину к креслу у огня. Подбежала горничная.

— Ей нужна теплая шаль, сладкий чай и бренди, — подсказала Дамарис, не уверенная, подчинится ли служанка ее приказу.

— Генри, — скомандовал Фитцроджер, открывая комод у изножья кровати, — помоги Регине с приготовлением чая.

Дамарис заметила еще одного слугу — худого, встревоженного мужчину с напудренными волосами. Камердинер Эшарта, догадалась она.

— Сию минуту, милорд. — Он и горничная исчезли за угловой дверью, замаскированной под панели. Там, должно быть, находится лестница, предназначенная для личного пользования хозяина Чейнингса.

Фитцроджер вытащил одеяло и помог укутать им старую леди.

— Со мной все в порядке, — заверила их леди Талия, хотя ее вид говорил об обратном. — Такой шок. — Она понизила голос: — Ее мать умерла внезапно. Прямо посреди океана. Какой-то внутренний разрыв.

— Это не тот случай, — успокоила Дамарис. — Была бы боль. Фитцроджер вновь подошел к кровати.

— Дженива, вам больно?

Мисс Смит чуть заметно покачала головой. Она в сознании, и нет боли. В голове Дамарис зашевелилась идея. Сладкий чай от шока. Девушка набралась смелости и снова приблизилась к кровати.

— Уходите! — прорычал Эшарт.

— Это не моих рук дело!

— А чьих же?

— Я не знаю. — Не обращая внимания на сторожевого пса, она взяла безвольное запястье Дженивы и пощупала пульс. Слабый и слишком частый. Однако боли нет.

— Ей нужно пустить кровь, — сказал Эшарт. — Вы умеете это делать?

— Нет. — Дамарис заколебалась, боясь осмеяния, но потом все-таки сказала: — Сахар иногда помогает в случаях учащенного сердцебиения.

Ей только один раз довелось видеть это своими глазами.

— Сахар! — презрительно бросил Эшарт и снова повернулся к Джениве.

— У меня есть немножко! — подала голос леди Талия и выбралась из одеяла. Она порылась в сумочке и вытащила маленькую коробочку. — Абрикосовые цукаты! — объявила она, открывая коробку. — Их делают с изрядным количеством сахара. Я брала их в аббатство для Родгара, потому что он маленьким так любил их, но чуть-чуть оставила...

Дамарис уже схватила металлическую коробку с засахаренными фруктами и попробовала один. Он был сладким, но что гораздо лучше, дно коробки устилал слой первосортного сахара. Она вытащила кусочки абрикосов, открыла Джениве рот и всыпала немного сахара.

— Попробуй это съесть.

Челюсть Дженивы задвигалась, затем показался кончик языка и слабо облизал губы. — Еще, — сказала Дамарис, насыпая сахар Джениве в рот. У нее у самой колотилось сердце, а руки дрожали, ибо она не знала, поможет ли это. А вдруг навредит?

— Воды, — приказала она, и мгновение спустя Фитцроджер вручил ей стакан. — Дайте ей попить, — велела она Эшарту, не спуская глаз с Дженивы, проверяя ее пульс. Неужели он стал ровнее или ей это кажется?

— Сахар! — прорычал Эшарт, но послушался и поднес стакан к губам Дженивы. — Где же чертов доктор? Ну же, милая, сделай глоточек...

Дженива разлепила губы и, когда он влил ей в рот немного воды, проглотила. Дамарис сочла это за небольшое, но все же улучшение, которое внушало надежду. Она высыпала остатки сахарной пудры в рот Дженивы, а затем, когда та выпила еще немного воды, сунула ей между губами засахаренный фрукт.

— Пососи это.

Вспомнив о леди Талии, Дамарис сложила цукаты обратно в коробочку и вернула ей. Старушка улыбнулась:

— Вы знающая молодая леди, не так ли? Но думаю, вам тоже требуется немножко сладости.

В первый момент Дамарис обиделась, подумав, что это замечание по поводу ее язвительной натуры, но потом поняла, что ей просто предложили сахару для успокоения нервов. Она взяла цукат и обнаружила, что он и вправду помог. Мозги прояснились, но это было все равно что выйти из защитного оцепенения. Помогла она или навредила?

— Думаю, ей лучше, — сказал Эшарт. — Подойдите и проверьте.

Это был приказ, но она подчинилась. Он хотя бы не будет считать ее убийцей. Да, пульс стал медленнее. Затем глаза Дженивы чуть-чуть приоткрылись.

— Мне лучше, — проговорила она слабо, но вполне отчетливо. — Много лучше. Сердце не так колотится. Я думала, оно разорвется... — Она взглянула на Дамарис: — Спасибо, подруга.

Глаза Дамарис защипало от слез.

— Не за что. Но как... — Она осеклась, когда Фитцроджер резко стиснул ее ладонь, и позволила ему оттащить себя к огню. — Сейчас не время говорить о том, как и почему, — пробормотал он.

«А когда же?» — недоумевала Дамарис, чувствуя, однако, что силы покидают ее. Это вдобавок к ее падению было уже слишком.