Самый опасный человек

Там они и познакомились две недели назад, во время организованной по приказу главного военного советника спартакиады. Срочно вызванный с объекта Большаков влился в команду разведки, а Никита усилил собственной персоной группу пузатеньких предпенсионного возраста атлетов из группы боевой подготовки. И солировал, как прима-балерина из Большого театра среди самодеятельности сельхозартели «Напрасный труд».

А после игры соизволил подойти к Николаю и совершенно искренне того похвалить. Невысокий, медлительный с виду старлей мало того что тянул абсолютно все летевшие в его сторону мячи, еще и умудрился пару раз «зачехлить» блоком бывшего диагонального окружной армейской команды. С тех пор здоровались при встрече, иногда даже общались.

— Салют! — Майор протянул, не вставая, руку. — Падай.

— Здорово, — отозвался Большаков и «упал» на стул рядом.

— По вискарику?

— Вообще-то я за рулем, — застеснялся старлей.

— Боишься, что гайцы права отнимут? — заржал на весь зал тот. — Слыхал, у вас ночью заваруха приключилась? — и тут же налил.

— Было дело, — кивнул Большаков.

— Мимо ордена точно пролетишь, — с глубоким пониманием вопроса заметил Никита. — А вот Корейко ваш…

— Это кто? — удивился Николай.

— Как это кто? Витя Прохоров, кто же еще? — опять хохотнул майор. Он к тому времени уже успел как следует принять на грудь, а потому пребывал просто-таки в расчудесном настроении. — Везет же мужчинке: и деньжат здесь нехило приподнял, и орденок уж точно на лету схватит.

— Почему ты решил, что он сильно при деньгах?

И очень удивился, услыхав ответ. А потом крепко задумался. Под вискарик.

* * *

— Есть разговор, товарищ капитан.

Особист тем вечером почему-то оставался на объекте. Как будто ожидал чего-то. Или кого-то.

— Еще как есть, — отозвался тот. Принюхался. — Ого: джин, виски и даже пиво. Уже начал праздновать?

— Чисто символически, для аппетита, — попытался отмазаться старлей.

— Имеешь право, — признал Поздняков. — Ты у нас теперь — герой. И конспиратор великий. О сетке и прочем даже я не знал.

«Почаще надо на службе бывать, а не укреплять в койке дружбу народов». Капитан, многие это знали, предпочитал проводить ночи вне расположения части. Исключительно в городке, в компании представительниц коренного населения. Ввиду типа острой оперативной необходимости.

— Так…

— Через часок-другой подъедем в одно место. Есть тема для серьезного разговора по моей линии.

— А…

— А руководство уже в курсе, — успокоил оперативный уполномоченный. — Стартуем, как стемнеет.

В машину, шестьдесят девятый «газон», загрузились вчетвером. Никитин — за рулем, Большаков — рядом. Сам Поздняков — сзади вместе с худощавым складным пареньком, лейтенантом Фесенко.

— Поехали, — скомандовал особист. — И рули, брат, аккуратнее. А то как бы не вышло, как в том пошлом анекдоте…

Глава одиннадцатая

То самое время.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить, Коля?

Он жалобно застонал, только что, дескать, пришел в себя. На самом деле старший лейтенант очухался несколько раньше, когда его выкинули из машины и куда-то поволокли. Просто не счел нужным оживать раньше времени, чтобы еще раз не получить по голове. Того, что прилетело до того, хватило с лихвой.

Открыл глаза и осторожно повел головой влево-вправо, потом глянул вверх — чистенько, аккуратненько и по-штабному культурно. То есть просторная, достаточно ярко освещенная палатка, складной стол, пара стульев, какие-то ящики в углу. И люди внутри. Один из них, капитан Поздняков (вот так встреча!), как раз склонился над ним.

— Нет, ты скажи, дружок, — несильно пнул лежащего ногой в бок. — Или тебе еще добавить?

— Довольно, Юрий. Оставьте нашего друга в покое, — негромко произнес стоявший чуть поодаль. Николай его сразу-то и не разглядел.

Сказано было на классическом, заметьте, английском. Без малейшего акцента и всяких там примесей. Большаков попытался навести резкость. Однако.

Самый что ни на есть настоящий английский джентльмен. Достаточно молодой, всего на несколько лет, по виду, его самого старше. Высокий, по-спортивному худощавый. Породистое, в смысле, лошадиное лицо, орлиный нос, тонкие губы, разделенные ровным пробором светло-рыжие редковатые волосы. Приодень такого в классическом колониальном стиле: рубаху и шорты цвета хаки, гетры до колен, грубые ботинки из замши, пробковый шлем и обязательно стек, классический тут же получился бы персонаж. Таких здесь и по всему миру хватало еще полвека назад. «Высокая миссия белого человека», «правь, Британия» и все такое. А кто-то просто от кредиторов скрывался. Впрочем, и в новехоньком, не обмятом даже камуфляже он смотрелся тоже достаточно живописно.

— Развяжите его и усадите на стул, — распорядился тот.

Освобожденный от веревок Большаков встал, после первого же шага вскрикнул и потерял равновесие. Наверняка упал бы, не поддержи его товарищ и сослуживец.

— Что с вами? — проявил участие незнакомец.

— Нога, — простонал старший лейтенант.

— Перелом? — отчего-то забеспокоился тот.

— Вряд ли. — Николай осторожно шагнул раз, другой. — Видимо, просто растяжение. Но все равно больно.