Самый опасный человек

— Какая все-таки пошлость, — проворчал, закончив разбираться с котлеткой между двумя половинками булочки Большаков. — И это вместо шашлыка, той же шурпы или плова. Хорошо хоть пепси не привез.

Еду из «Макдоналдса» запивали зеленым чаем, другого не было.

— Как там у Чехова? — блеснул эрудицией Гуйлинь. — Лопай, что дают? Еда, как еда.

Котов чуть слышно хихикнул и забросил в пасть остатки котлетки.

Знать, шурпой с мантами не наелся, бедняга.

Бывший пленник, а ныне твердо вставший на путь сотрудничества Мишаня лопал молча и как-то печально. Но с аппетитом. От волнения, видимо.

— Ну, что, — Большаков вытер рот прилагавшейся к тому, что обозвали едой, салфеткой, — все поели?

— У меня еще чизбургер остался, — признался Котов. — Двойной. И салатик.

— Не спеши, — милостиво разрешил начальник. — Посидите тут с Михаилом, а мы сходим пообщаться с сэром Бенедиктом. Уже, наверное, созрел.

* * *

— Чай, кофе, сигарету? А вы постарели, дружище.

— На себя посмотрите, — буркнул в ответ пленный. — Давайте не будем терять времени. Полагаю, у вас, ребята, накопилось много вопросов. — Плотно закрепленный в кресле сэр Бенедикт тем не менее выглядел величественно. Прямо как спикер в парламенте.

— Ну, конечно же.

— Тогда не стесняйтесь, вводите химию и начнем.

— Постойте, — удивился Гуйлинь. — Вы же знаете последствия.

— Конечно, именно я выбирал эти препараты для работы с вами. Что тут неясного? — удивился баронет или, может, уже лорд. — Вы все равно меня выпотрошите до донышка. Пусть это хотя бы произойдет против моей воли. Честь, знаете ли, дороже.

— Но ведь после этого…

— После этого я с гарантией сыграю в ящик. Сердце уже не то, что раньше, сосуды — ни к черту, да и давление скачет, как кенгуру. Так что вперед, джентльмены! Делайте ваши ставки. Хотя, уверен, все равно проиграете.

— Уважаю ваш выбор, — негромко проговорил Гуйлинь и взялся за шприц.

Достопочтенный сэр знал толк в выборе препаратов для доверительной беседы. Результат превзошел все ожидания. Болтал его светлость, как на исповеди. Изо всех сил пытался что-то скрыть или недоговорить, но не получалось. Одного только не учел: он явно собирался, оставив с носом их двоих, отчалить в мир иной минут через несколько. Но недооценил квалификацию народного лекаря Гуйлиня, поэтому продержался на этом свете чуть больше полутора часов. И рассказал много интересного. Того, что лучше бы и не слышать.

* * *

Багажник так и не заполнился. Все четверо с комфортом разместились в просторном салоне: Котов за рулем, хмурый Михаил рядышком и Большаков с Гуйлинем на заднем сиденье. Ехали молча, каждого из них в самом ближайшем времени ожидало много разговоров. И дел.

Часть восьмая

Глава тридцать третья. Разговоры ни о чем в сумерках

Котов не подвел. Район действительно оказался в определенном смысле приличным: умеренной паскудности, ни одного полицейского участка в радиусе километра, а также банка или офиса с внешним видеонаблюдением. Трехкомнатная квартира на последнем этаже старого четырехэтажного дома тоже не вызывала нареканий. Правда, стены обшарпаны и мебель дряхлая, зато функционирующий запасной ход и пожарная лестница — впритык к кухонному окну.

Сам он отогнал машину и вскоре вернулся на своих двоих. С двумя здоровенными пакетами. И тут же принялся греметь посудой на кухне.

У Михаила тем временем громко забренчали нервы. Неудивительно: всего за один день тот умудрился выпасть из обоймы сотрудников среднего звена ЦРУ. Сдать все и всех, включая собственного босса. Причем влегкую, даже без утюга на пузе и паяльника в «скворечнике». Приготовиться к неизбежной смерти — и вдруг остаться в живых, правда, совсем в непонятном статусе. Лечение в полевых условиях оперативно провел все тот же Котов: влил в болезного двойную «наркомовскую» дозу спиртного, добавил еще чуть-чуть и отправил на боковую. Сработало.

А двое бывших сначала товарищей по несчастью, потом противников, а сейчас — вроде как союзников расселись в креслах в гостиной и принялись гонять чаи. И устало беседовать на великом и могучем. О всяких пустяках для начала. Неторопливо готовясь к разговору главному.

— Вот, значит, как…

— Да уж.

— Здорово говорите по-русски, Гуйлинь. Не ожидал даже.

— Спасибо.

— Не за что. Только вот этот вологодский говорок… Где вы его подцепили?

— У того, кто меня обучал. Въелся намертво, — застеснялся китаец. — Никак не избавлюсь.

— Понятно. А знание неформальных, скажем так, слов и выражений?

— Тут все просто. Моя дочь…

— Наверное, уже полковник военной разведки?

— Ничуть. Девушке всего двадцать четыре года — и она аспирант кафедры русского языка Института иностранных языков. Специализируется как раз на этом самом «неформате». Время от времени просит просмотреть ту или иную свою монографию.

— Двадцать четыре года! — восхитился Большаков. — Круто!

— Я поздно женился. Еще вопросы?

— Их немало, товарищ генерал.

— И это знаете. Мои комплименты.

— Покойный сэр Бенедикт наябедничал. Я поинтересовался подробностями вашей биографии, когда вы вышли позвонить.

— Браво, товарищ директор.

— ??!