Самый опасный человек

Большаков, морщась и бормоча что-то под нос, поднялся на ноги. Поочередно осмотрел валявшихся на земле, удовлетворенно кивнул и принялся наводить порядок на территории: поочередно перетаскивать тела в дом.

Глава тридцать первая. Во всех смыслах познавательная

— Давай-ка ближе к делу, паренек, — настоятельно попросил Большаков.

На простой вопрос: «Хочешь жить, лишенец?» носатый Михаил ответил строго утвердительно. И понес… О бильярдных киях, тульских пряниках, погоде в доме, собственных переживаниях и разве что не о гумилевской пассионарной теории этногенеза. Хлопец выглядел сломавшимся или старательно пытался показать себя таковым.

— И все-таки ближе к делу.

— Спрашивайте.

— Скажи-ка, зачем мы, — кивнул в сторону любовавшегося видом из окна китайца, — оба здесь?

— Могу только догадываться. — И часто-часто, видимо, в припадке искренности заморгал. — Я же в этой операции на последних ролях. Или рядом.

— Типа подай-принеси, — уточнил, не оборачиваясь, Гуйлинь. — Милый, милый лжец. — Подошел к сидящему в кресле и несильно с виду ткнул тонким пальчиком в подреберье, отчего того скрючило от боли.

— Злой вы, — заметил Большаков. — Давайте-ка лучше воспользуемся трофейной химией. Ее тут полная сумка. Для нас, видать, приберегали.

— Хорошая мысль. — Гуйлинь вернулся к окну. — Начинайте.

— Не надо химии, — взмолился пленник. — Я все скажу.

— Почему не надо?

— Понимаете, последствия от ее воздействия… — и примолк стыдливо.

— Теперь видите, коллега, как эти злые люди собирались с нами поступить. — Китаец открыл форточку, извлек из кармана массивный металлический портсигар, поискал по карманам зажигалку и нашел ее. — Так стоит ли нам страдать ненужным гуманизмом?

— Пожалуйста! — Голос Михаила сорвался на писк. Бедняге в этот момент было очень стыдно, но желание жить перевешивало. — Расскажу все, что знаю. Спрашивайте!

— Как скажешь. — Большаков устроился возле него на стуле и блаженно вытянул ноги.

Подустал он что-то, уж больно хлопотливым и богатым на события выдался денек. Одно хорошо: боль в колене после того, как над ним поколдовал бывший преподаватель пекинского института народной медицины, почти прошла.

— Так, говоришь, в этой операции ты на вторых ролях?

— Да, — закивал головой Михаил. — Точно так.

— Тогда объясни, друг ситный, кто в таком случае всем здесь рулит?

— И какая такая пакость готовится? — вступил в разговор Гуйлинь. — Или уже полным ходом идет?

— Послушайте, Куклин, или как вас там, — вдруг перешел на русский Михаил. — Вы даже не представляете, в какую передрягу угодили. И какие лично вас ожидают последствия, — и хотя произносил все это плачущим тоном, смотрел жестко. Решил, видать, сыграть ва-банк.

— Я весь внимание, — тоже по-русски отозвался Большаков. Явно заинтересованно.

— Не буду вдаваться в подробности. — Голос у пленного окреп. Вдруг ему показалось, что ситуацию еще можно переломить в свою пользу. — Да и вам они ни к чему. Просто сделайте, что я скажу, и можете считать себя свободным и богатым.

— Что сделать? — вкрадчиво спросил Большаков.

— Прямо сейчас вырубите косорылого, — кивнул в сторону беззаботно покуривающего китайца, — или просто грохните. После чего спокойно езжайте в аэропорт. Меня можете оставить связанным, если хотите.

— И?

— И у вас будет шесть часов на то, чтобы покинуть страну. Раньше меня не хватятся. Отвечаю.

— А знаете, интересное предложение. — Большаков почесал затылок. — Стоит обмозговать.

— Нечего тут думать! — решительно оборвал его Михаил. — Пистолет вон, на столе, с пяти метров не промахнетесь. Сделайте дело и отваливайте. Не забудьте оставить реквизиты вашего банка, желательно вне пределов России, и номер счета. В течение недели на него упадет приличная сумма. Гарантирую.

— Заманчиво-то как, — расплылся в мечтательной улыбке соблазняемый. — И тебе свобода, и деньги. Прямо праздник какой-то.

— Ну и?

— Знаете ли, нет.

— И это пи…ру ответ, — донеслось от окна.

Михаил застыл, аки статуй с отвисшей от удивления до колен нижней челюстью. Большаков после краткой паузы заржал.

— Всегда подозревал, что ты говоришь по-нашему, — с размаху припечатал ладонь к столу. — Хитрован хренов!

— А за косорылого, большеносый, ответишь. — Китаец подошел вплотную к Михаилу. Тот сжался. — Конкретно ответишь.

— И прямо сейчас, — продолжил Большаков. — Короче, хватит ломать комедь, давай-ка с самого начала и в подробностях. — Ферштейн?

— Яволь, — вздохнул несчастный.

— Первым делом расскажи, кто и когда должен сюда приехать?

— Мой босс. Через… — бросил взгляд на настенные часы. — Через час, может, чуть раньше.

— Шалун, — погрозил ему пальчиком Большаков. — А дальше… — прихватил со стола трофейный смартфон. — А дальше исключительно под запись.

— А иначе никак?

— Никак.

Михаил обреченно вздохнул, облизнул пересохшие губы и запел, как соловей под Курском.

* * *

Свой телефон, громоздкую «Нокию», такие вышли из моды десятка полтора лет назад, Большаков разыскал в нижнем ящике стола. Разыскал и принялся давить на кнопки.

— Да.

— Привет, Котов, что делаешь?