Самый разыскиваемый

Уголёк устал и слегка захромал, и хотя всё ещё бодрился, но всё же немолодой конь уже не мог поддерживать ту скорость, которую показывал утром. Да и сам я едва держался, чтобы не уснуть. Очень нужен был привал, и этот встреченный посёлок чуть в стороне от основной дороги показался мне неплохим местом для короткого отдыха. Посёлок был совсем маленьким, четыре избы и десяток жителей. И опять в домах остались только седые старики и совсем уж малые карапузы годика по три-четыре. Вся молодёжь то ли сбежала от войны, то ли ушла в армию. Остановившись у первого попавшегося дома, я попросил хозяйку накормить меня обедом и дать овса Угольку. Переданная серебряная монетка мгновенно убрала печать задумчивости с лица старушки, и бабка засуетилась, выкладывая на стол разносолы и свежий хлеб. Не успел я взять ложку, как нетерпеливая хозяйка накинулась с вопросами:

- Что нового в столице? Держатся защитники? Орки плотно осаждают Холфорд? Эльфы прислали на помощь своих лучников? Герцог Кафиштен призвал на помощь войска Императора? - бабка торопливо задавала странные вопросы, я даже растерялся сперва.

Оглянувшись, я увидел в окне целый ряд любопытных седых голов. Похоже, все немногочисленные обитатели деревушки собрались услышать новости от человека, прискакавшего со стороны столицы. Было конечно странно, что Фея и Пузырь не стали сообщать местным о страшном разгроме под стенами Холфорда, но пришлось мне взять на себя эту тяжёлую роль и честно рассказать о случившемся.

Когда я закончил свой долгий и нелёгкий рассказ, единственный старик в обществе старух куда-то ушёл и вернулся через минуту, ведя за узду красивую рыжую лошадку:

- Возьми себе в качестве запасной, твой-то старый конь совсем охромел. Кобыла хороша будет, хоть и загнали её сегодня ироды.

- Как можно, отец? - действительно искренне удивился я. - Такая лошадка хороших денег стоит, а мне нечем будет оплатить.

- Не отказывайся, бери, от чистого сердца дарю. Отплатишь честной службой в борьбе с врагами. Раз столица пала, значит, трудные времена для всех настали. И пусть хорошая кобыла лучше тебе пригодится, чем будет тут в лесной глуши простаивать, или её орки отберут у нас. Владей ей и защищай землю нашу родную, бей иродов окаянных! Мало вас осталось, защитников наших. Но пока вы живы, надежда наша тоже жива!

Отказаться от такого искреннего подарка я не мог. Взял уздечку из рук старика, посмотрел в тёмные умные глаза Лисички и заговорил с ней. Лошадь понимала меня прекрасно и пообещала вести себя смирно и быть послушной. Я отпустил уздечку и вернулся к Угольку, несколько ревниво наблюдавшему за моим общением с молодой кобылкой. Когда я лихо вскочил на серого жеребца, старый конь встрепенулся и даже заржал от радости:

- А я ведь боялся, что ты меня бросишь тут, хозяин!

- Не брошу, я друзей не бросаю, - успокоил я жеребца, но тут же добавил: - Однако если попробуешь приставать к Лисичке, сразу же отведу к живодёру.

Конь опять заржал, на этот раз смущённо и обиженно. Подошли старушки, принесли котомки с едой. Некоторые из бабулек осеняли меня знаком Двенадцати Богов, другие желали удачи и победы. Еды мне надавали на десятерых, но отказываться было неудобно. Я поблагодарил местных жителей за помощь и развернул коня обратно на лесную дорогу.

- Лисичка, не отставай! - крикнул я и пришпорил Уголька.

Рыжая лошадка послушно подбежала ближе и дальше поскакала рядом, словно привязанная. Уголёк демонстративно не замечал её, явно обидевшись на мои слова насчёт живодёра. Скорость нашего передвижения была не слишком высокой, поэтому я выпустил Тьму. Уголёк и Лисичка сперва синхронно шарахнулись в сторону от появившегося прямо на дороге чёрного волчонка, но затем достаточно быстро успокоились и больше не обращали на суетящегося под копытами зверя никакого внимания.

Скакали мы хоть и не слишком быстро, зато до самой темноты, пока я не решил устроить привал. Непривычно было находиться в тёмном лесу одному без своих школьных друзей или Каришки, однако никакого страха и в помине не было. Я нарезал ножом веток и соорудил вполне сносный шалаш, сделал мягкую подстилку и набрал достаточно сухих веток для костра. Но костёр разводить всё же пока не спешил. Меня тревожило появившееся ощущение оценивающего голодного взгляда откуда-то из темноты леса. Своим ощущениям я привык доверять, потому вместо разведения огня я просто укутался потеплее и, положив к себе на колени заряженный арбалет, стал вслушиваться в звуки леса.

Стреноживать лошадей не стал, так как в этом не было никакой нужды - Уголёк и Лисичка и так боязливо жались к моему шалашу, шевеля ушами и вздрагивая от волчьих песен. Волки выли повсюду, их было реально много, хотя агрессивности в их переговорах я не слышал. Какой-то другой хищный зверь глухо подтявкивал им, то ли передразнивая волчью стаю, то ли определяя границы территорий. Но его я тоже не боялся, так как этот хищник был всего один и был сыт. Поэтому моя тревога постепенно проходила, и я не заметил того, как задремал.