Самый старый генерал-майор русской армии. Биография И.М. Бибикова

Барельеф, посвященный холерному бунту на Сенной площади в 1831 г. (из открытых источников)

Первые заболевшие были выявлены на ярмарке в конце августа 1830 года. "На дороге встретил я Макарьевскую ярманку, прогнанную холерой. Бедная ярманка! она бежала, как пойманная воровка, разбросав половину своих товаров, не успев пересчитать свои барыши!" — так описывал свои впечатления от увиденного А.С. Пушкин, направлявшийся в Нижегородскую губернию "по домашним обстоятельствам". 9 сентября 1830 года губернатор И.М. Бибиков отправляет в столицу рапорт о принятых мерах по борьбе с холерой: город оцеплен оренбургскими казаками, на всех главных дорогах, а также на Волге и Оке учреждены заставы. Однако, несмотря на принятые меры, число заболевших продолжало расти: к 6 сентября от холеры пострадало 85 человек, к 15 сентября — более 300. Запоздали меры по оцеплению границ Нижегородской губернии с Пензенской и Симбирской губерниями. Данные распоряжения на имя губернского предводителя дворянства А.К. Шебуева за подписью И.М. Бибикова последовали лишь 15 сентября и 5 октября соответственно. 21 сентября начал работу губернский холерный комитет.

Холерный барак (из открытых источников)

В своих действиях и комитет, и губернатор опирались на циркуляры министра внутренних дел графа А.А. Закревского. Главными мерами по ликвидации эпидемии министр почитал создание карантинов, введения которых он и требовал от губернаторов, а также строжайшее приказание "не предаваться унынию". Карантины росли как грибы после дождя. А.С. Пушкин так пишет о них в своих письмах из Болдина: "Еще более опасаюсь я карантинов, которые начинают здесь устанавливать" (из письма Н.Н. Гончаровой 9 сентября 1830 года); "отсюда до Москвы устроено пять карантинов, и в каждом из них мне придется провести две недели" (из письма Н.Н. Гончаровой 30 сентября 1830 года); "Добавлю еще, что от Лукоянова до Москвы 14 карантинов" (из письма Н.Н. Гончаровой 4 ноября 1830 года). Карантинные меры, разработанные и применяемые еще против чумных эпидемий, оказались малоэффективными в борьбе с холерой. Кроме всего прочего, проводились они непоследовательно и неумело, приводя к большому скоплению людей, скота, обозов, тем самым способствуя еще большему ее распространению. Нередко карантином называли простые заставы. А.С. Пушкин в письме Н.Н. Гончаровой пишет 18 ноября 1830 года: "Выехав на большую дорогу, я увидел, что вы правы: 14 карантинов являются только аванпостами — а настоящих карантинов всего три". А за скромную мзду эти заставы легко обходились. Подобный случай описывает А.С. Пушкин: "Проехав 20 верст, ямщик мой останавливается: застава! Несколько мужиков с дубинами охраняли переправу через какую-то речку. Я стал расспрашивать их. Ни они, ни я хорошенько не понимали, зачем они стояли тут с дубинами и с повелением никого не пускать. Я доказывал им, что, вероятно, где-нибудь да учрежден карантин, что я не сегодня, так завтра на него наеду, и в доказательство предложил им серебряный рубль. Мужики со мной согласились, перевезли меня и пожелали многие лета".

А.С. Пушкин в Болдино (из открытых источников)

Почта задерживалась у въезда в город со стороны Московской дороги, в Гордеевке и на Борском перевозе и поступала в город только после тщательного окуривания, вдобавок ко всему корреспонденцию из зараженных мест еще и протыкали. В самом Нижнем Новгороде карантин накладывался на пораженные эпидемией дома, были оборудованы специальные холерные бараки. Санитарные меры были до нелепости просты: чеснок, деготь, хлор и молитва. На улицах горели костры из можжевельника и шли нескончаемые похоронные процессии. Приостановились и работы по перестройке Спасо-Преображенского собора. Подрядчик И. Киризеев писал в начале сентября 1830 года губернатору И.М. Бибикову: "Распространившаяся в народе молва о существующей якобы в здешнем городе заразительной болезни, в особенности в черном классе людей, поселила некоторый страх. К усугублению же оного между нанятыми мною к вновь строящемуся собору рабочими, близ самого их балагана, имеется род какой-то часовни, в которую из больничных казарм (что близ теплого собора) выносятся трупы умерших, впредь до погребения их. Сии два обстоятельства в означенных рабочих моих возродили такое волнение, что несмотря ни на какие убеждения, на сих двух днях семьдесят восемь человек из них бежало, да и прочие остались в неспокойном духе и весьма немудрено, что если начальством не будут остановлены, то и последние под сим же предлогом могут разбежаться… Сверх сего почти всеми оными рабочими забрано у меня в общей сложности весьма значительное количество денег и не заработано, отчего я неминуемо должен понести многотысячные убытки в сем критическом обстоятельстве прошу оказать… начальническое пособие остановкой от такового волнения наличных рабочих и возвратить бежавших к их работам". Строительные работы были сорваны.

Министр внутренних дел А.А. Закревский (из открытых источников)