Самый Странный Бар Во Вселенной

– Вы уверены, что хотите еще, мистер Уолш? – поинтересовался мистер Коэн таким тоном, что все постоянные клиенты осмотрелись по сторонам в поисках человека, который вот-вот будет занесен в черный список.

– Кнешно, – ответил полный, бледный, лысеющий молодой человек. – Чего тут дум…думать. Надо ще виски. И чуток воды. Надо впить за д… двоих.

Мистер Коэн положил обе руки на стойку.

– Мистер Уолш, – строго сказал он, – в баре Гавагана мы можем продать клиенту выпивку, чтобы человек смочил себе горло, или даже потому, что его старуха хорошенько приложила его дома. Но я никогда не продавал напитков для того, чтобы люди напивались. И я вам вот что скажу: вы вполне достаточно выпили сегодня вечером, и утром вы меня поблагодарите.

Уолш глубокомысленно прикрыл один глаз, потом другой; потом он скорчил гримасу, которая должна была выражать хитрость и догадливость, и поднес к носу палец.

– Как пжлаете, – сказал он. – И обйдусь… – Выходя, он с огромным трудом вписался в дверной проем.

– Я его уже где-то видел, – сказал доктор Бреннер. – Мне кажется, это было на конференции по сбору денег в фонд общины, и он был делегатом от одной из церквей.

Мистер Гросс произнес:

– Мой дядюшка Пинкус знавал когда-то таких близнецов. Один из них был полицейским и арестовал второго за то, что он воровал еду у животных в зоопарке. Но все произошло из-за того, что он просто не знал нашего языка.

Мистер Витервокс покачал головой и пробормотал:

– Однажды я прочитал в книге: чем больше мужчина работает, тем больше ему нужно расслабляться. Возможно, этот Уолш слишком много потрудился ради своей церкви. Я возьму еще «Манхэттен», мистер Коэн.

– Это он-то работает ради церкви? – сказал бармен, смешивая коктейль. – Да все святые ангелы не смогут его и близко к церкви подтащить. Вы, наверное, говорили о другом брате. А это был Лестер Уолш, и даже его собственная мать постыдилась бы некоторых его поступков.

– Вы хотите сказать, что они – настоящие близнецы? – спросил доктор Бреннер.

– Все так, как я вам сказал, – ответил Гросс. – Я сам видел шрам на его теле – там, где доктор сделал разрез.

– Что? – удивился доктор Бреннер. – Вы хотите сказать, что эти Уолши – сиамские близнецы и их разделили хирургическим способом?

Витервокс заметил:

– Но это ведь невозможно. Я где-то читал, что они потом всегда умирают.

– Но не в этот раз, – твердо ответил Гросс. – Мистер Коэн, я хочу еще один «Кипящий котел», а вам стоило бы объяснить мистеру Витервоксу, что все прочитанное в книгах не стоит гроша ломаного в сравнении с тем, что он видит своими глазами. Нет, сам я не видел, что он учинил в церкви. Или как он пытался устроить молитвенное собрание прямо здесь, в баре Гавагана. Спросите мистера Коэна; он все подтвердит, если уж вы мне не верите.

– Разумеется, я готов все подтвердить, – тут же откликнулся бармен. – Сам Гаваган был здесь той ночью, когда появился мистер Уолш. И прежде чем он успел заказать выпивку, на лице у него появилось странное выражение, и он заявил, что собирается помолиться и приглашает всех присоединиться к нему.

Бреннер посмотрел на Витервокса, а Витервокс посмотрел на Бреннера. Последний сказал:

– Послушайте, может, вам следует все рассказать с самого начала. Я ничего не понимаю.

Все так, как я говорил (сказал Гросс). Он и его брат Лесли появились на свет сросшимися вместе. Моя тетушка София знала эту семью, она пожелала навестить миссис Уолш в больнице. Эта дама была вроде бы какой-то суфражисткой или вроде того, и она сказала, что не хочет быть матерью цирковых уродов; вот она и потребовала, чтобы врачи их разделили.

Не спрашивайте меня, как они это сделали. Все, что мне известно, – это рассказы моей тетушки Софии, той, которая владела продовольственным магазином и у которой начались разные неприятности с инспекторами из-за зеленой змеи. Она частенько рассказывала, что оба Уолша выглядели совершенно здоровыми, и никто не мог догадаться, что они когда-то были единым целым. Никто не замечал в них ничего необычного, пока они не поступили в школу.

Когда появляются такие близнецы, родители очень часто одинаково их одевают и заставляют их одинаково себя вести, так что они становятся совершенно неразличимыми. Старая миссис Уолш именно так и обходилась со своими мальчиками. Я помню, как однажды шел в гости к тетушке Софии, чтобы поиграть со своим кузеном Першингом, а Уолши стояли на улице. Один из них, не знаю, кто именно (их уже тогда невозможно было различить), зашел во двор и начал с нами играть. Внезапно он схватился за голову и начал плакать. Мы не могли понять, в чем причина; никто из нас и пальцем до него не дотронулся.

Ну, мы вошли в дом и увидели другого близнеца, он упал с лестницы и набил на голове здоровую шишку. Старая миссис Уолш решила, что это чудесно, и рассказала нам о том, как близки Лестер и Лесли и как, если с одним из них что-то случалось, невозможно было сказать, с кем именно: в таких случаях они оба вопили изо всех сил.