Самый темный день (ЛП)

  Любая задержка с ответом уменьшила бы его шансы на выживание почти до нуля. Годы, проведенные Халлеком в армии, научили его драться и убивать, но он был недостаточно быстр, чтобы вовремя применить более сложное удушение кровью. Он пошел на удушение, сцепив руки в хватке фронтоном, костлявая часть предплечья оказывала давление. Он крепко прижал Виктора к себе и прислонил голову к его спине, чтобы усилить давление удушения и отвести взгляд от Виктора.

  Расклешенная шея, приподнятое плечо и повернутая голова в совокупности давали ему дополнительное время, чтобы дать отпор. Атакующие глаза были проблематичны даже в лучшие времена в опыте Виктора, не говоря уже о том, чтобы задыхаться, поэтому он сосредоточился на руке Халлека.

  Он схватился за предплечье обеими руками. Нападающему не нужно было быть сильным, чтобы сопротивляться попытке отдернуть руку, но у Халлека были плотные руки, набитые мощными мышцами, поэтому, когда Виктор рванулся вниз, он также поднял ноги, чтобы сбросить вес.

  Халлек был силен, но недостаточно силен, чтобы сопротивляться сейчас.

  Предплечье оторвалось от шеи Виктора.

  Недалеко, но достаточно далеко, чтобы рассеять агонию и позволить Виктору глубоко вдохнуть воздух, давая ему больше времени и пространства, чтобы повернуться так, чтобы он оказался под углом девяносто градусов к нападавшему. Дроссель теперь превратился в хэдлок. Халлек все еще держался крепко и надежно, но опасность удушья исчезла.

  Левой рукой Виктор схватил пригоршню куртки Халлека и ручки под ней и сжал. Защемляющий эффект вызвал сильную боль, но также закрепил Халлека на месте. В противном случае, если бы он решил двигаться, у Виктора не было бы другого выбора, кроме как тащиться за ним. Теперь, крепко держа Халлека, Виктор держал его там, где хотел.

  Он ударил правой ладонью между ног Халлека, чтобы нанести удар в пах.

  Халлек хмыкнул, но его хватка оставалась надежной. Его терпимость к боли была геркулесовой, но он не мог выдержать второго удара ладонью.

  Его хватка ослабла, и Виктор поднял его с ног и швырнул на пол, вскарабкавшись на Халлека и прижав его к месту, лезвие его предплечья сжало кадык мужчины. Он хрипел, задыхаясь, силы угасали. Виктор снова и снова бил Халлека по лицу свободным локтем, пока тот не перестал сопротивляться, а рукав Виктора не пропитался кровью и не потрепался там, где порвался о сломанную кость.

  Виктору потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться, затем перезарядил оружие и вышел из здания. Вдалеке пламя лизало небо от горящих обломков грузовика и вертолета.

  Алюминиевого ящика больше не было у двери.

  Он всмотрелся вдаль в поисках признаков Ворона, но там была только тьма.

  ШЕСТЬДЕСЯТ ШЕСТЬ

  Месяц спустя

  Бар отеля был около тридцати квадратных метров. Толстый серый ковер в центре пола был обрамлен известняковыми плитками. Кожаные кресла, диваны и табуретки окружали стеклянные столы. У одной из стен сидела женщина, играющая на богато украшенной арфе из сандалового дерева. Волосы у нее были рыжие и прямые, и такие длинные, что ниспадали ниже талии. Грациозные, ловкие движения ее пальцев производили на Виктора такое же впечатление, как и успокаивала его музыка. Она так и не открыла глаза, погрузившись в сосредоточенный ритм, и Виктор изо всех сил пытался вспомнить, когда в последний раз он решил лишить себя возможности видеть на публике и находил удовольствие в этом опыте. Память к нему не пришла.

  Позади нее стена была покрыта стеклом, за которым голубые огни отбрасывали на нее мягкое, почти металлическое сияние. Официантки в красных платьях слонялись по залу, принимая заказы к столу или разнося напитки и закуски. Их движения были такими же легкими, как у арфиста. Бармены в жилетах и галстуках-бабочках смешивали коктейли, их лица выражали сосредоточенность. Они выглядели как люди, которые отказались бы наливать виски со льдом или смешивать бурбон с безалкогольными напитками.

  — Вудфордский заповедник, — сказал Виктор одному из них, выглядевшему преждевременно состарившимся.

  Бармен налил в стакан двойную порцию бурбона и сказал: «Одиночки только для дневного света».

  Виктор сел за барную стойку и, не обращая внимания на шум болтовни и веселья, послушал арфистку.

  Он сбежал из Флойд-Беннет-Филд задолго до того, как появились первые спасатели и оцепили территорию. Воспользовавшись хаосом отключения электроэнергии, он выскользнул из города и направился через границу в Канаду.

  Пролежав неделю в Новой Шотландии, он связался с Мьюиром. Она ничего не слышала об инциденте на аэродроме, несмотря на слухи о стрельбе и взрыве. Консенсус в действии, предположил Виктор. Он по-прежнему находился в розыске, но уже как убийца, а не террорист. Теракта не было. Смерть Халлека была зарегистрирована как самоубийство. Его подозревали в убийстве Герреро.

  Виктор ничего не видел и не слышал от Рейвен, пока она не появилась рядом с ним в баре.

  — Десять тысяч часов, — сказала она, глядя на арфистку. «Говорят, именно столько времени требуется, чтобы овладеть таким навыком».

  Виктор отхлебнул виски. — Я слышал то же самое.