Самый темный день (ЛП)

  Рейвен посмотрела в его сторону и покачала головой.

  Виктор поднял на нее бровь.

  — Что именно ты мне говоришь? — спросил Халлек.

  Виктор сказал: — Я пытаюсь сказать, что со мной здесь Рейвен. Я смотрю ей в глаза в этот самый момент. Я также хочу сказать, что у нас есть конфиденциальность, и это означает, что у меня есть время, чтобы убедить ее дать эти ответы».

  — Не думаю, что ее придется долго уговаривать, учитывая, что вы двое так хорошо ладите. Довольно двойной акт, не так ли?

  — Я думаю, ты ошибаешься. Я работаю один.

  Халлек сказал: «Да, верно. Я не верю ничему из того, что вы мне говорите.

  — Я не пытаюсь заставить вас поверить во что-то. Мне не нужен мертвец, чтобы поверить мне, не так ли?

  Халлек хмыкнул. — Избавься от жесткого разговора. Вы не можете напугать меня.

  — Вот тут ты снова ошибаешься, — сказал Виктор. — Я могу напугать тебя, потому что ты уже боишься меня. Если только ты не говоришь мне, что привел с собой в Дублин двенадцать человек, чтобы составить тебе компанию? Вы не одинокий человек, не так ли?

  Халлек не ответил.

  — Я хочу убить тебя, — снова сказал Виктор. — Это не блеф и не угроза, а констатация факта. Вы поставили меня. Ты пытался убить меня. Ты позволишь мне взять на себя вину за твою бомбу. В моих интересах посмотреть, как ты сделаешь свой последний вздох, но я человек сговорчивый, так что я соглашусь на сделку. Я хочу выбраться из этого бардака. Я хочу, чтобы копы и федералы навсегда от меня отвернулись. Я хочу уехать из страны и никогда не возвращаться. Взамен я не убью тебя, но убью Ворона.

  Она не смогла скрыть и секунды неуверенности, промелькнувшей на ее лице. Он сделал вид, что не заметил.

  Халлек не ответил.

  — Не торопись, — сказал Виктор.

  'Почему?' — спросил Халлек.

  — Потому что она мне не нужна. Потому что она нужна тебе мертвая. Она хотела, чтобы я помог остановить тебя. Какое-то время я думал об этом, но я не принимаю нападки на себя лично — я знаю, что это всегда касается только бизнеса — и я не гуманист. Меня не волнует, если в центре Манхэттена взорвется бомба. Но что меня действительно волнует, так это пройти через аэропорт без того, чтобы служба безопасности привязала меня к земле».

  Халлек сказал: — С вами в эту минуту Рейвен?

  'Это то, что я сказал.'

  — Тогда я хочу ее для себя. Я хочу ее живой.

  'Это не произойдет. Уверен, вы понимаете, что ее слишком опасно перевозить живой.

  — Хорошо, — сказал Халлек. — Так поставь ее на линию. Я хочу поговорить с ней.

  Виктор сказал: «Это будет трудно. Сейчас она немного связана.

  — Тогда перестань торчать здесь и развяжи ее. Я хочу услышать ее голос. Мне нужно знать, что она у тебя. Иначе ни о какой сделке не может быть и речи. Если только ты не просишь меня поверить тебе на слово? Это было бы весело.

  — Хорошо, — сказал Виктор. 'Подожди секунду.'

  'Я буду ждать.'

  Виктор отпустил передачу, чтобы Халлек не мог слышать, и протянул рацию Рейвен. «Будь убедителен».

  Она смотрела на него как на идиота — как будто ей нравилось, что он такой. Она взяла рацию, откашлялась и нажала «Отправить».

  — ТЫ УБЕДНИК, — завопил Рейвен. — Я, блядь, убью вас обоих, слышишь? Вы оба мертвы. Вы оба…

  Она потерла трубку о грудь, имитируя борьбу за контроль над ней, в то время как она кричала на разной высоте эмоций, покачивая головой взад-вперед и все время улыбаясь. Она отпустила посыл и вернула радио Виктору.

  'Как я справился?' — небрежно спросила она.

  Виктор сказал: «Ты пропустил свой звонок», и она сделала реверанс, когда он нажал «отправить» и сказал в рацию: «Теперь ты мне веришь?»

  Халлек сказал: «Думаю, да».

  — Итак, у нас есть сделка или нет?

  — Я хочу увидеть ее тело. Я хочу увидеть ее мертвой своими глазами. Иначе никакой сделки. Как только я точно узнаю, что она труп, я сообщу об этом Министерству национальной безопасности, ФБР и полиции Нью-Йорка. Вы будете исключены из списка наблюдения за террористами. Ты больше не будешь беглецом.

  — Это именно то, что я хотел услышать. Через сорок пять минут идите на FDR Drive. Труп Ворона будет в багажнике серебряной Импалы, припаркованной под Вильямсбургским мостом.

  Халлек сказал: «Нет сделки. Машина может быть заминирована, или вы можете убить меня винтовкой.

  'Верно. Или, что еще лучше, я бы начинил машину взрывчаткой и ждал за мощной винтовкой. Но куда это меня приведет? Если я убью тебя, то все равно окажусь в той же каше.

  — Тебе лучше поверить в это, придурок.

  Виктор сказал: — Значит, в моих интересах не убивать тебя.

  — Верно, — сказал Халлек. — Я нужен тебе живым гораздо больше, чем ты мне. Так что тебе лучше не шутить со мной, потому что если будешь, то тебе будет очень больно.

  Виктор сказал: — Странная угроза, учитывая мое нынешнее затруднительное положение, но тем не менее я тебе верю. И тебе лучше поверить мне, если я скажу, что если ты попробуешь что-нибудь, то сможешь по пальцам одной руки пересчитать дни, оставшиеся на этой земле.

  «Тогда похоже, что у нас обоих достаточно стимулов, чтобы играть друг с другом откровенно».

  — Разве это не просто?

  Он отпустил «Отправить», и от Халлека больше не поступало сообщений.