Самый жаркий день лета

Лейла потихоньку мерила шагами комнату, всякий раз останавливаясь у окна и рассматривая сереющее небо. Странные ощущения. Ей казалось, весь мир уже знает о том, что ее обвиняют в убийстве: таксист, который вез ее в понедельник домой из полицейского участка; почтальон, который постучал вчера в дверь; сосед, увиденный в саду вечером. Лейла пряталась от них, будто они могли наброситься на нее. Именно поэтому она сейчас ждала наступления темноты, чтобы выбраться из дому. Она оглядела пустую улицу, чувствуя, как неприятно сжимается что-то в животе. Понимая, что ей грозит за визит к сестре, Лейла не могла поступить иначе. Ей необходимо было поговорить с Ясмин, пусть даже в итоге последует наказание.

Дождавшись сумерек, она устремилась за угол на соседнюю улицу. Постучала в дверь — по привычке, будто Макс мог спать. Капризный малыш мог орать целый час, если его нечаянно разбудить. Резкий звук дверного звонка мог потревожить его сон — и тогда крики и плач начинались заново. От внезапного осознания того, что предосторожности больше не имеют смысла, у Лейлы встал в горле ком.

Щелкнула задвижка, и на пороге показалась Ясмин. Она была неумыта; через грязные спутанные волосы сквозила кожа головы. Сестры уставились друг на друга, и пространство между ними словно исказилось, подобно раздувшейся в костре консервной банке. Лейла открыла было рот, но Ясмин молча развернулась и ушла в глубь дома, оставив дверь распахнутой. Лейла осторожно ступила внутрь. Странно, насколько весь дом может поменяться в один вечер из-за трагедии. Раньше уютное и теплое, жилище сестры теперь выглядело захламленным и тесным. Лейла сняла обувь, опираясь рукой на висящую на вешалке груду пальто и курток, которые спружинили под ладонью. Затем Лейла подошла к гостиной и замерла в дверях. Ясмин указала рукой на софу. Еще одна неудобная мебель из «Икеи» — первое серьезное вложение младшей сестры в попытку соответствовать стильным картинкам из соцсетей. Лейла не стала садиться: говорить о сложных вещах лучше стоя.

— Ты специально?

Лейла непонимающе поглядела на нее:

— Ты о чем?

— Ты специально оставила Макса в машине?

Лейла сникла.

— Я бы никогда так не сделала. Никогда.

Ясмин не отступалась:

— Понятно, что ты не хотела причинить ему вред. Но скажи, ты сознательно оставила его в машине? Всего на минутку.

— Нет. Конечно, нет.

Ясмин приблизилась к сестре.

— Ты говорила по телефону, да?

Лейла моргнула. После секундного замешательства она кивнула.

У Ясмин перехватило дыхание. Не произнося ни слова, она влепила сестре пощечину. Чистый звонкий звук удара разнесся эхом по дому.

Лейла опустила голову. Щека горела, но она не прикоснулась к лицу.

— Прости, — сказала она. Голос оставался предательски спокойным.

У Ясмин от возбуждения дрожал подбородок.

— Ты ничего не забываешь. Любую мелочь отмечаешь в ежедневнике. — Она всхлипнула. — Как? Как ты могла забыть о Максе?

Лейлу выжигал изнутри пламенный стыд.

— С кем ты разговаривала? — спросила Ясмин.

Старшая сестра покраснела.

— Из офиса позвонили, — призналась она.

Ясмин кивнула, будто этот ответ был ключом ко всему.

— Если бы ты не висела на телефоне, ты забыла бы Макса?

Лейла искала соломинку для спасения.

— Не знаю, Ясмин. Я понятия не имею, что случилось бы тогда.

— Мы заранее говорили об этом, — Ясмин махнула рукой в сторону лестницы, — мы с Эндрю. Разработали целую систему, когда начали пользоваться этим детским креслом. Я читала, что нужно оставлять на переднем сиденье игрушку или детские ботиночки, чтобы не забыть про ребенка, и сказала Эндрю, что это хорошая идея, но мы никогда так не делали. А ты оставляешь себе напоминания о миллионе вещей.

Лейла подошла к сестре, чтобы обнять ее, но та отпрянула.

— Я не могу, — она выставила вперед дрожащие руки, — не могу к тебе прикасаться.

Лейла заговорила настойчивее:

— Ясмин, ты должна знать, что я не хотела этого. Ты обязана мне поверить.

Младшая сестра зло рассмеялась:

— Хватит. Хватит мне говорить, что я обязана делать. Всю жизнь ты мне указывала, куда идти и как себя вести. Понукала, точно какую-то скотину. А теперь ты вдруг забыла моего ребенка в машине! Худшей ошибки и быть не может, и почему-то она коснулась именно меня! Моего сына!

— Ясмин, пожалуйста, прекрати. Я не хотела этого.

— Не хотела?! — Ясмин перешла на крик. — Госпожа начальница, вечно в бегах, порхает с одной встречи на другую. Вечно в спешке. Я знаю, что тебе было некогда возиться с Максом. Не смотри на меня так! Думаешь, я этот твой тон не отличу, когда по телефону ты стараешься быть вежливой? О да, ты так ценишь свое время! Как смею я, презренный секретарь-ассистент, просить тебя, госпожу начальницу, присматривать за моим ребенком!

Лейла опустила глаза. Конечно, Ясмин ее раскусила. Как иначе. Сестра, с ее удивительно развитой эмпатией, считывала любые нюансы настроения окружающих.

Ясмин перешла на страшный шепот.

— Я спрошу еще раз, Лейла. Я понимаю, что ты не хотела причинить ему вред, но ты ведь сознательно оставила Макса в машине? Думала, на пару минут, да?

Лейла покачала головой:

— Я его любила. И ни за что не оставила бы одного.