Самый жаркий день лета

Ей требовалась помощь, Ясмин это знала и понимала, что случится, если она откажется от нее. Она не позволила себе снова погрузиться в размышления, а вместо этого опрометью вылетела из детской и позвала Эндрю, сбегая вниз по лестнице. Он не всегда слышал ее, когда сидел у себя в кабинете. Иногда ей приходилось надрывать глотку, и она злилась на мужа, хотя понимала, что виноваты особенности здания.

В кабинете Эндрю склонился над ноутбуком, нахмурив лоб. Он поглядел на супругу. Ясмин показалось, что он понял, насколько ей нужна поддержка, и сейчас встанет и подойдет к ней.

Вместо этого он лишь спросил:

— Все в порядке? — Бесцветная мантра, которую он твердил дни напролет.

Увидев, что взгляд мужа снова вернулся к экрану, Ясмин оставила при себе невысказанную мольбу: «Нет, не в порядке. Мне нужна помощь!»

— Что ты делаешь? — спросила она, обходя стол. Прочитав поисковый запрос на экране: «Статистика детской смертности в автомобилях», Ясмин напряглась.

— Что ты делаешь? — повторила она.

Эндрю пробормотал:

— Собираю кое-какую информацию, — и потянулся, чтобы закрыть ноутбук, но она перехватила его руку.

— И что говорит твоя информация?

Эндрю замешкался.

— Говорит, что десятки детей ежегодно забывают в автомобилях.

Ясмин пригляделась к табличке на экране и ткнула пальцем в строчку с 2019 годом, где значилось число 52.

— Стольких оставили в прошлом году?

Эндрю скривился.

— Нет, столько умерло. Это статистика только по США.

Ясмин прижала кулак ко рту. Ужас ситуации был слишком велик, чтобы осознать его. Столько сломанных судеб. Разбитых семей. Уничтоженных одной нелепой оплошностью.

— Я подумал, что это может ей помочь.

— Ей?

Эндрю прокрутил страницу на экране вниз.

— Статистика говорит, что в пятидесяти четырех процентах случаев детей забывали случайно. Если это так распространено, возможно, пойдет на пользу в деле Лейлы.

Ясмин попятилась.

— Ты это для Лейлы смотришь?

Он обернулся.

— Ну да, она… — Заметив, что супруга злится, Эндрю осекся. — А не надо было?

Ясмин резко бросила:

— Эндрю, Лейла убила нашего сына.

— Она делала мне одолжение, Яс, — мягко возразил Эндрю. — Ведь это я должен был везти его в детский сад.

Ясмин закипела от ярости.

— Какая разница! Не имеет значения, должен ты был или не должен! Это она его везла. Она за него отвечала. А сама болтала по телефону, Эндрю! По своему треклятому телефону!

— Милая, мы тоже постоянно звоним друг другу с дороги.

Она покачала головой:

— Не в тот момент, когда Макс в машине.

— Ну же, милая, — Эндрю будто журил ее за нечестность.

— Что? — с вызовом спросила Ясмин.

— Ты знаешь, что это неправда.

Она сузила глаза.

— Я никогда не звонила по телефону, когда везла Макса.

Эндрю посмотрел на жену умоляющим взглядом.

— Я не звонила!

— А как насчет четверга, по дороге к стоматологу?

Ясмин огорошило, что Эндрю так легко поймал ее на лжи. От возмущения и отсутствия аргументов для спора она начала задыхаться. Злобно сбросив ноутбук мужа со стола, она отбежала к двери. Эндрю вскочил как ужаленный:

— Да что ты творишь?

— Ты бесчувственная сволочь! — заорала Ясмин. — Да как ты смеешь обвинять меня в том, что я рисковала Максом?

Эндрю сжал кулаки от бессилия.

— Я такого не говорил. Я сказал, что мы оба пользовались телефоном в машине и это не угрожало Максу.

— Угрожало, Эндрю. Угрожало!

Муж набрал воздуха, чтобы закричать в ответ, но сумел проглотить свою злость.

— Как ты вообще смеешь мне такое говорить? — Ясмин указала рукой в сторону окна. — Как смеешь защищать ее?

— Я ее не защищаю.

— Защищаешь. — Ясмин снова сорвалась на крик: — Ты пытаешься мне объяснить, почему она не виновата!

— Я не… — Эндрю сел на край стула. — Я не защищаю Лейлу. Просто… Макс должен был быть со мной. Я должен был за ним присматривать, а сам скинул его на Лейлу и… — Он бессильно взмахнул рукой. — Если бы я на самом деле захотел, мог бы отказать начальству. Мог позвонить и сказать: извините, я занят, мне надо отвезти сына. Но вместо этого я попросил Лейлу, потому что так было проще. Не она виновата. Вернее, не только она.

— Не смей так делать. Оба не смейте — ни ты, ни она. Мой сын мертв, и вы не смеете просить у меня снисхождения. Если вы оба виноваты — значит, вместе горите в аду!

Эндрю опустил голову, и Ясмин почувствовала секундный триумф оттого, что смогла уязвить мужа. Но уже через мгновение радость переросла в скорбь, Ясмин сжалась, опустилась на пол и зашлась в рыданиях. Эндрю встал со стула и топтался рядом, бессильно опустив руки, опустошенный услышанными от жены обвинениями. Ясмин прижалась головой к ножке стола, обхватила руками бездушный кусок дерева и начала выть — страшно, протяжно. Эти животные вопли были наполнены злобой и болью. Когда Эндрю нашел в себе силы подойти, она отогнала его криком, не понимая, как выразить словами гнев и скорбь, которые разрывали душу.

* * *

Шеп пытался настроить спинку кресла. После нескольких минут неудачных попыток он окликнул Мелани, секретаря отдела, и поинтересовался:

— Мелани, слушай, кто опять сидел за моим столом?