Самый желанный герцог

Затем уже стало слишком поздно.

— Я — миссис Блейк, последняя оставшаяся в живых внучка сэра Хэмиша Пикеринга. — Миссис Блейк оперлась всем своим весом на Тессу и подняла трость, чтобы указать на Софи. — Эта женщина — не моя дочь!

Несколько мгновений назад Грэм был полностью счастлив. Он никогда не гордился чем-то так, как сегодня. Как такой мужчина, как он, смог завоевать такую женщину как эта? Это было что-то близкое к волшебству.

Сейчас же все усиливающиеся бормотание закружилось вокруг него. Священник, который и понятия не имел, что означало заявление этой женщины, все еще возражал против грубого вмешательства в свадебную церемонию его светлости. Толпа бешено обсуждала новости друг с другом с диким любопытством, сплетничая так, словно это уже был самый грандиозный скандал года.

— Моя Софи мертва! — пронзительно говорила странная женщина, настойчиво стремящаяся донести свою точку зрения сквозь окружающий хаос. — Эта девица… — Разочарованная тем, что внимание толпы не было сосредоточено на ней, женщина с громким стуком ударила тростью по ближайшей скамье. Это заставило замолчать почти всех, кроме самых решительных сплетников. Расправив плечи, женщина с презрением огляделась. — Как я говорила…

Она подняла трость, чтобы снова указать на Софи.

— Эта девица — всего лишь служанка в моем доме! Воришка, которая украла имя моей дочери и мои деньги, чтобы добраться до Лондона! — Она усмехнулась. — Она всего лишь нищая сирота, которая отплатила мне злом за мою доброту!

Грэм повернулся, чтобы посмотреть на Софи, его губы приготовились изогнуться от смеха и от абсурдности подобных заявлений. Она не отвечала, только молча смотрела на него, с каждой секундой становясь все бледнее. Буря вины в ее глазах должна была подсказать ему, но он не мог заставить себя поверить.

— Это неправда, — медленно выговорил он. — Ты бы никогда… не ты!

Он ощутил, как по ее телу прокатилась дрожь, которая встряхнула и его, правда вошла в него через их соединенные руки.

Пальцы Грэма заледенели и потеряли чувствительность. Неужели он все еще держал руку Софи в своей?

Какие-то моменты из прошлого вернулись, чтобы снова повториться в его сознании. Тесса, высмеивающая прибытие Софи в Лондон, когда девушка приехала без сопровождения, потрепанная и без тех вещей, которыми должна обладать благородная леди. Удивительная способность Софи заботиться о себе, даже при встрече с самими грубыми ухажерами.

Софи, пришедшая в его комнату ночью, заставившая его сделать ужасный, удивительный выбор.

— Софи… — Но ведь ее имя не Софи, не так ли? Грэм заморгал и покачал головой, отчаянно пытаясь вернуть мир обратно на то место, где он должен находиться.

Девушка повернулась к нему, и ответ был здесь, в ее бездонных серых глазах, в которых плескалась вина, сожаление и надежда — в самом деле, это было смешно! Надежда?

Грэм отпустил ее руку и отступил от нее.

— Ты солгала!

Она двинулась к нему.

— Грэм, я могу объяснить!

Он резко вытянул вперед руку.

— Не разговаривай со мной. — Он не мог это вынести. Огромное и вздымающееся счастье нескольких мгновений назад оказалось в точности тем, что он всегда подозревал до тех пор, пока не встретил Софи, оно оказывается в конце: законченным и абсолютным дерьмом.

Нет. Не Софи. И, очевидно, не София. Грэм заглянул в ее мокрые, ошеломленные глаза.

— Кто ты, черт бы тебя побра л? — проревел он сквозь шум.

В помещении внезапно стало тихо. Все и каждый задержали свое дыхание, ожидая еще более восхитительного скандала. Грэм увидел, как лгунья перед ним с трудом сглотнула.

— Она — Сэди Уэстморленд, — провозгласила миссис Блейк. — Сирота, которую взяли на должность платной компаньонки, когда моя дорогая Софи умерла от гриппа.

— Это еще не все, — быстро проговорила Тесса. Она подстрекнула женщину продолжать ее историю, прошептав ей что-то на ухо.

Миссис Блейк вскипела от негодования.

— Да, верно! Она ограбила меня! Позовите стражу! Я требую правосудия! Она украла у меня двести фунтов!

Снова зазвенел голос Тессы, в этот раз — с острым, как бритва, презрением.

— С тем, чтобы она могла приехать в Лондон и притвориться, что она леди!

Софи подняла подбородок, но ее сразило проклятие всех рыжеволосых. Ее светлая кожа засияла, словно алый маяк, выдавая ее унижение и стыд.

Смешки начались в той части церкви, где сидела Лайла, но ее едва ли можно было винить в том, что смех распространился как инфекция, до тех пор пока все люди в помещении не начали сотрясаться от смеха, либо открыто либо виновато, но все равно смеялись.

За исключением Грэма.

Грэм побледнел, словно бумага, и только его зеленые глаза сверкали в ее сторону от ярости и унижения.

Сэди — потому что сейчас она могла признать свое собственное имя даже в своем сознании — наблюдала за тем, как любовь, которую она нашла, корчится и умирает на полу между ними. Она сама убила ее, наполнив ее ложью.